И неожиданно лорд Тьер вздрогнул, замер, потом взгляд его скользнул по мне, и на губах заиграла странная, загадочная улыбка, от которой захотелось накрыться с головой одеялом и думать об одном – мне просто показалось!
– А добавим-ка еще парочку, – проговорил магистр, улыбаясь все шире, – так сказать, для закрепления эффекта.
Он еще шесть капель добавил!
В ужасе посмотрела на него, потом на ложечку, попыталась увернуться, но в следующий миг сладко-горькая тягучая жидкость оказалась у меня во рту; движение лорда, перекрывшего мне нос, и пришлось сглатывать, чувствуя, как по щекам потекли слезы! Как будто мне не ясно, что тут дальше будет! Или непонятно, с какой стати господин лорд-директор лечит лично, в собственной постели! С директором Энером мы данный вопрос еще на первом курсе решили с обоюдной выгодой – я ему выпивку из таверны, он мне поблажки в обучении и при случае защиту от профессоров. А этот аристократ за свои обеды платить сам изволит…
– Отставить слезы! – Резкий окрик магистра Тьера вызвал еще больший поток отчаяния, но темному лорду было уже не до этого – он пошел лекарство на место ставить, после вообще вышел.
А я лежала, смотрела в потолок и думала, что делать! Что мне сейчас делать?!
Послышалась тяжелая поступь темного лорда, вскоре на пороге спальни показался и он сам, несший таз с водой, над которой клубился пар. Аромат трав мгновенно наполнил все пространство и стал ощущаться сильнее, когда таз был расположен на стуле, его магистр придвинул ближе к кровати, а затем лорд Тьер вновь вышел.
Когда вернулся, в его руках была стопка белоснежных простыней и покрывало из серебристой шерсти скарха, которая не промокает.
– Так, – пробормотал магистр, расстилая покрывало, – сейчас мы тебя быстро на ноги поставим, и не таких поднимали, – быстрый взгляд на меня, – хотя нет, таких худых и измученных образом жизни еще не поднимали.
И он снова ушел, вернулся с большой глиняной кружкой, над которой тоже поднимался пар, но ее, накрыв блюдцем, отставил на прикроватный столик. Затем торопливо снял камзол и закатал рукава рубашки. И вот после этого лорд обошел кровать и направился ко мне.
– Все, адептка, начинаем лечиться, – преувеличенно весело сообщил магистр, раскрывая одеяло и ввергая в мир холода и такого же ледяного отчаяния. – Знаю, что морозит, – уже без улыбки произнес он, – но жар слишком сильный, нужно принимать меры.
И наклонившись, лорд Тьер без усилий подхватил на руки и переложил на то самое непромокаемое покрывало, сверху застеленное белоснежной простыней. А затем с меня резким движением сняли и рубашку, и белье. Все произошло так быстро, что я не успела даже возмутиться, но затем, осознав, в каком виде лежу перед ним на белой простыне, у меня и голос прорезался: