Только у Маши не было «своей» публики. Школьные друзья жили в других районах; мама принципиально игнорировала все, связанное с коньками. Вдобавок музыка у Маши была как у белой вороны – «Море» французского композитора Дебюсси. «Уж откопала так откопала, – ворчала Тамара Витальевна. – Ни мелодии, ни ритма, какая-то окрошка!» Но Маша уперлась. Под эту музыку простые элементы делались волшебными. На перетяжках – когда катишься то на одном, то на другом ребре конька, рисуя на льду волнистую линию, – Маша превращалась в парус, и соленый ветер выгибал и мягко клонил ее вправо-влево. На дугах, скользя на одной ноге с раскинутыми в стороны руками, она становилась гордой птицей и торжественно парила над морем. На беговых шагах мчалась по гребню волны за пенным барашком. А то представляла себя повелительницей стихий, что взглядом останавливает океанские валы, насылает ветра и сдвигает горы.
…Она выехала на лед одной из последних. Публика подустала, на трибунах было довольно шумно. Но стоило Маше начать выступление, как зрители прекратили шушукаться и ерзать. Неотрывно следили за каждым ее движением, вместе с ней переводили дыхание. Во время вращений аплодировали так громко, что она не слышала музыку. А потом устроили настоящую овацию и продолжали хлопать, когда Маша уже зашла за бортик. Она еще раз выехала на поклон, удивляясь и радуясь, что незнакомые люди кричат ей «браво», и в тот же миг заметила на трибуне знакомое лицо. Это был Гоша.
Он уже сто лет не ходил на каток; столько же времени они не общались. Когда случайно встречались на улице – в последний раз прошлой зимой, – на ходу бросали друг другу «привет-привет» и шли каждый своей дорогой. Но Маша спиной ощущала, что он оборачивается и смотрит ей вслед.
Выступления закончились. Зрители вперемешку с участниками потянулись с катка. Маша дожидалась в сторонке, пока схлынет народ, и невольно высматривала в толпе Гошу. Пропустив всех, она вышла самой последней – и увидела, что Гоша стоит снаружи, возле крылечка. Он шагнул навстречу:
– Привет, Маш.
На уроке рукоделия, классе в третьем, делали оптическую игрушку – тауматроп. Вырезали из плотного картона кружок, прокалывали по бокам, в отверстия вдевали веревочки. На одной стороне рисовали птичку, на другой – клетку, или вазу – цветы, аквариум – рыбку. Веревочки крутили между пальцами, кружок вращался, и птичка оказывалась в клетке, а рыбка в аквариуме. Маша изобразила на сторонах картонки два одинаковых мальчишеских лица, одному пририсовала усы, бороду и шляпу. Раскручивала свой тауматроп и видела одновременно мальчика и взрослого.