— Ау! Жрец!
Молчание. Ты рассчитываешь на мою логику? Ладно, согласен быть умным в нужной тебе степени. Много ли знаешь обо мне? Во всяком случае, ты уверен, что за эту самую египтологию я ухвачусь наверняка. Но все возможно. Разберемся.
Где-то здесь, загодя, до встречи с хозяйкой (трепещи, душа моя Любка!), с опережением… да, до возможного в любую секунду звонка в дверь или телефонного, надо найти нечто. Надо сделать свой ход. Почти любой, но свой.
Что сделал бы на месте Роальда тот Роальд-ка-питан, который, как предполагает «жрец»… ну, тот капитан, каким он представляется «жрецу»? Да, «жрец» знает, что капитан более-менее уверенно сечет в похоронных обрядах древних египтян, знает многое про Любку, знает, что капитан Роальд личность ранимая, знает про дочь Ленку… знает, гадина, про жену Люську! Иначе бы не отрывал капитана от коллектива. А что у нас на руках, капитан? Какие козыри? Скажем, тот для «жреца» понятный Роальд, прежде всего, выходит, позвонил бы домой? Сейчас, отсюда. Предупредил бы серьезно, что задерживается на работе и что, мол, в РУВД в ближайшие часы его тоже не стоит разыскивать. Да, я бы позвонил, «жрец», правда, но не совсем по этому поводу… ладно. Это мысль тайная.
Итак, сейчас «жрец» предвидит выход капитана на телефонный аппарат? Возможно, предполагает, что чуть раньше Роальд еще раз, подробно, осмотрит квартиру, по ходу же дела позвонит домой. Вроде бы логично?
В таком случае свет вспыхнет в спальне, потом в гостиной. Уже так темно, что — обязательно вспыхнет. Но мы задержимся на кухне, «жрец».
Капитан Роальд докурил сигарету. Загасил в пепельнице, предварительно убедившись, что следов чужого пепла в пепельнице нет.
Достал носовой платок.
За двое суток пыли набирается мало. Любка вообще чистюля. Ну вот, скажем, на крышке чайника должна быть пыль? Есть — чуть посерела часть крышки. А вот здесь, сбоку, пыль стерта. Но я же ничего на плите не трогал, «жрец». Конечно, тебе, может, «до лампочки», что я здесь сейчас обнаружу, ты и не скрывал вроде, что здесь бываешь. Но мне нужны твои материальные приметы, друг. Так, из любознательности. Вода в чайнике все-таки не такая холодная, как должна бы, что-то чуть тепловатая. Чай пил? Но тогда это ты нынче утром его пил. Не позже.
Чашки. Ну? Две чашки, вот эти, Любка обычно сюда не ставит. Ну? В обеих чуть-чуть влажно. Вот собралась капелька воды. Когда это было? Скажем, часа два назад или чуть больше. Зачем бы тебе, «жрец», из двух-то сразу?.. Кое-какая информация есть! Не так? Вот в мусорном ведерке пусто. На полках — привычный парад посуды, — антология любимых авторов, экстракт Любкиного вкуса, — все чашки разные, да все мудреные, много золота и завитушек. В заварном чайнике — заваренный чай. Любка-то, конечно, как-то объяснит, но и сейчас понятно, что она бы чай на трое суток с гаком не оставила. Какой у нас «жрец»! Прямо-таки как дома располагается! Может, мылся?