В ванной сухо. Мочалка, мыло сухие. На ванной — влажная тряпка. Могла высохнуть за три дня? Конечно. Вытирал следы, «жрец»? Да, где веник?!
Капитан потрогал кончики просяных стеблей. Есть. Влажные. И глазом видно — темные. Подметали, не иначе, сегодня. Ты и убираешься тут, «жрец»?
Следов не видно. На полу следов нет? Ни от колес, ни от сапог? Вот возле зеркала весь паркет истыкан Любкиными каблучками… это было, было всегда. Тут она крутилась — голая «девушка с поднятыми руками»… а там, дальше, там надобно включать свет.
Капитан налил воды в чайник, поставил чайник на газ. Конечно, тут полно отпечатков… один звонок Капустину, и сюда набежит куча бодрых исследователей или хотя бы два-три исследователя. Теперь Капустин поверит с полуслова. Но никуда звонить нельзя… а вот это? Похоже на след от велоколеса? Или кажется?
Взглянул на часы. По расчетам «жреца» взволнованный Роальд уже должен бы позвонить. Может ведь и так быть… Нет! Так думать капитан себе не позволил. Потом, дочь ведь уже пришла из школы, да, давно уже пришла, Люся дома с четырех, нет, никому незнакомому, если не навовсе спятила, не откроет. Нет, тут, «жрец», дудки! Да и зачем? Зачем это нужно… Но ведь и вообще! Кому все это нужно? Что ему нужно от меня? Не успеваю, а так бы надо сесть, подумать. Вот сейчас…
Под чайником пульсировала кадмиево-синяя воронка пламени. Пламя чуть слышно шипело.
Опять внезапно и бурно заработал за спиной холодильник, заставив на себя оглянуться. Далеко-далеко хлопнула дверь. Где-то напротив (вне «куба» из десятиэтажек?) зажгли свет, и по линолеуму пробежала серебряная змейка, клубком свернувшаяся под плинтусом. От фар машин, сворачивающих изредка в ближний переулок, стали попадать на окно обрывки света, и косые желтые кирпичи пролетали по потолку, экранированному абажуром. Вот ударом в упор ослепило все окно и поехало по стене косое нагромождение из рам, гераней и иероглифов (узор на тюлевой занавеске) плюс арийский профиль капитана.
Роальд задернул плотную занавеску.
В холодильнике — дешевый сыр (по нынешним временам — чудо!), колбаса, — правда, «заветренная» (какое «морское» слово, означающее процесс разложения!). У Любки даже в голодное время кое-какие запасы есть, кое-что еще и в банках и в мешочках, кое-что еще и еще кое-где, хотя об этом лучше не думать, капитан… а вот квартиру бы надо было ей поставить на сигнализацию. Почему-то не захотела, хотя советовал… Ой! Как же неожиданно! Аж подскочил!
Звонок! Телефонный звонок!
Дождался!
Это Роальд предвидел. Конечно. Но все-таки подскочил и, смутно наблюдая за собой со стороны, обратил внимание, что первым делом вцепился в пистолет и за долю секунды его извлек. Ни за что он не зацепился там, в кармане.