— Меня всегда удивляло, как ты можешь так хорошо спать, — сказала она. — Как подумаю, чего тебе только не приходится видеть!
— Ко всему привыкаешь, — ответил Валландер, отлично понимая, что это неправда.
Она тоже села на диван.
— Я листала вечернюю газету, пока Кайса покупала сигареты в киоске, — продолжала она. — Наткнулась на большую статью об убийстве в Хельсингборге. Не понимаю, как ты все это выдерживаешь.
— Газеты вечно преувеличивают.
— Если чью-то голову запекли в духовке, что здесь еще можно преувеличить?
Валландер постарался уйти от этого разговора — может быть, жалея ее, а может, и себя самого.
— Это дело судмедэкспертов, — сказал он. — Я только осматриваю место преступления и пытаюсь восстановить ход событий.
Линда устало покачала головой.
— Ты никогда не умел мне врать. Маму ты еще мог обмануть, но меня — никогда.
— Разве я хоть раз сказал Моне неправду?
— Ты никогда не говорил ей, как сильно ты ее любишь. А молчание в некоторых случаях может быть приравнено к лжесвидетельству.
Валландер недоуменно смотрел на дочь. Он никак не ожидал, что Линда владеет такой лексикой.
— Когда я была маленькой, то читала тайком все бумаги, которые ты приносил с работы. А иногда, если ты занимался чем-то особенно увлекательным, даже звала друзей. Мы сидели в моей комнате и читали выписки из свидетельских показаний. Тогда я и научилась многим словам.
— Я даже понятия об этом не имел.
— А это и не предполагалось. Скажи лучше, кого ты думал обнаружить в нашей квартире.
Разговор сделал крутой вираж. Валландер сразу решил, что расскажет дочери хотя бы часть правды. Он стал объяснять, что известны случаи — очень редкие — когда полицейские, занимающие такую должность, как у него, и к тому же часто мелькающие на страницах газет и на экране, попадали в поле зрения преступников, приковывали к себе их внимание. Точнее, возбуждали интерес. В общем-то, вполне естественное явление, и волноваться тут не о чем. Сложность лишь в том, что никогда не знаешь, где естественный интерес переходит в неестественный. Поэтому разумнее признать существование такого внимания и разобраться, почему преступник выбрал именно тебя. Но в любом случае, до беспокойства здесь еще далеко.
Линда не обманулась ни на минуту.
— Знаешь, в этой комнате я не увидела никого, кто бы «отдавал себе отчет» и собирался в чем-то разбираться — это с кастетом-то на руке! Я увидела только папу, который работает в полиции. И который чем-то напуган.
— Может быть, мне приснился кошмар? — неуверенно сказал он. — Лучше расскажи, почему тебе не спалось.