Это были очень неприятные мысли. Я вздрогнула всем телом и тряхнула головой, заставив себя прогнать их. В конце концов, в голенище моего сапога все еще спрятан кинжал – подарок герпентола. Если жизнь загонит меня в угол, то мне придется пойти на сделку с представителем змеиного народа. Правда, жаль, что тот же Эдриан прекрасно осведомлен об этом козыре в рукаве, как он любит говорить.
Я еще раз тряхнула головой. Нет, это просто смешно! По-моему, я становлюсь каким-то истеричным параноиком! Эдриан не сделал еще ничего такого, что позволило бы мне заподозрить его в возвращении к прежнему образу жизни, а я уже планирую, как буду защищаться от него. Видимо, воздух этого дома отравлен долгим пребыванием здесь жестокого убийцы, не пощадившего даже собственных родителей.
– Кофе подан, – негромко возвестила Миколика, появившись на пороге гостиной. Тихой тенью скользнула к столику с напитками и поставила на него поднос с кофейником, несколькими чашками и тарелкой еще горячей сдобы.
– Отлично! – Эдриан первым и с нескрываемым облегчением отвел взгляд от Моргана. Рухнул в ближайшее кресло и довольно потянулся. – Итак, оставим пустые споры и ненужные разговоры. У нас есть дело поважнее. Будем искать записи Виллоби о том, как возможно душу изгнать из тела, предоставив ее место другой личности. Где начнем? В его подвальной лаборатории или наверху, в кабинете?
– Если честно, не имею ни малейшего желания возвращаться в подвал, – проговорил Морган, прежде первым пригубив крепкий напиток. – К тому же за то время, которое мы в нем провели, я не заметил никаких записей.
– Ну, говоря откровенно, мы и не осмотрелись там толком, – исправил его Эдриан. – Были заняты мальчиком.
– Что вы с ним сделали? – негромко спросила Миколика, занявшая самый дальний и самый темный угол гостиной, куда почти не долетал ни свет от магического шара, плавающего под потолком, ни отблески камина.
– Душа несчастного ушла дорогой теней, – заверил ее Морган. Тяжело вздохнул и добавил: – Но это было нелегко. Судя по всему, ваш муж достиг невиданных успехов в изучении некромантии. То, что он создал из своего сына… В некотором роде это шедевр. Отвратительный, гнусный, тошнотворный, но шедевр магии смерти.
Интересно, мне показалось, или по губам Миколики действительно промелькнула довольная усмешка, словно ей была приятна столь своеобразная похвала, обращенная в адрес ее мужа? Да ну, бред! Она сама призналась, что считала Виллоби чудовищем и мечтала об освобождении.
«Но при этом добавляла, что не желала мужу смерти, – неожиданно вспомнила я. – Мол, она была бы счастлива, зная, что с ним все в порядке, но при этом он никогда более не сумеет добраться до нее».