И как он все-таки соскучился. Причем дело даже не только в теплой податливости ее пышного тела…
Эмили выключила воду, и Коул снова подумал, что ему следует уйти, но почему-то остался на месте.
Игравшая по радио песня закончилась, а вместе с ней закончила петь и Эмили, резко откинула скрывавшую ее занавеску и, увидев непрошеного гостя, вскрикнула от удивления:
– Коул? Ты меня напугал. Как ты здесь вообще оказался?
Черт, ну вот почему он не ушел? Тогда бы ему не пришлось чувствовать себя каким-то переполненным гормонами подростком. Но, с другой стороны, рядом с ней он всегда чувствовал нечто подобное. Даже сейчас, после всего того, что произошло между ними.
– У тебя дверь была открыта. Я услышал, как ты поешь, и… – Коул заставил себя отвести глаза от соблазнительных изгибов, подчеркнутых пушистым полотенцем. – Даже не помню, когда последний раз слышал, как ты поешь.
Покраснев, Эмили уставилась куда-то в пол:
– Я ужасно пою.
– Неправда. Мне нравится. – Коул судорожно сглотнул. – И мне очень не хватает твоего пения. Когда мы только поженились, ты постоянно что-нибудь напевала.
Эмили усмехнулась:
– Просто тогда мы не могли позволить себе даже самый маленький телевизор, и других развлечений у нас не было.
– Не сказал бы, что это было нашим единственным развлечением. – Посмотрев ей прямо в глаза, Коул почувствовал, как между ними прокатилась волна жара, и с необычайной остротой ощутил, что сейчас она полностью обнажена и ее прекрасные формы скрывает лишь тонкое полотенце. Похоже, за последнюю пару месяцев Эмили набрала несколько килограммов, но от этого стала лишь еще соблазнительнее и желаннее. И Коулу неудержимо захотелось стянуть с нее полотенце и вновь ощутить в своих руках прекрасное податливое тело.
– Тогда вообще все было иначе, – мягко выдохнула Эмили, вертя в пальцах край полотенца. – И как же хорошо тогда было…
Неужели она перестала петь, потому что стала несчастна? А теперь опять поет… Значит ли это, что без него Эмили лучше, чем с ним? Или он сам так давно перестал обращать на нее внимание, что даже не замечал, как она поет?
– Ты скучаешь по бедности? Тебе не хватает крошечной квартирки на чердаке в пятиэтажном доме без лифта, где мы мерзли зимой и жарились летом?
– Да, скучаю.
А сам он ненавидел даже одно воспоминание о тех днях, когда ему целыми сутками приходилось буквально бороться за выживание, днем надрываясь на стройке, а ночами работая над тогда еще только начинавшейся компанией. Работа, работа, одна работа и снова работа, ничего, кроме одной бесконечной работы, усталости и осознания, что если он хочет хоть чего-то добиться и из ничего создать собственное дело, то ему нужно работать еще больше.