Отработав полученный на день список арестованных, Печерский относил протоколы Бенкендорфу. Вот и сейчас он жался у порога кабинета, привычно изображая ничтожного раба. Генерал через строчку пробежал взглядом принесенные бумаги, пренебрежительно швырнул их на стол и осведомился:
– Какие у вас есть соображения по вашим заключенным? У кого где слабые места? Нашли ниточки, за которые следует дернуть?
Вано с готовностью изложил свои наблюдения.
– Понятно, – генерал кивнул ему и вышел из кабинета.
Печерский двинулся, было за ним, но замер, услышав, что Бенкендорф в коридоре с кем-то заговорил:
– Александр Иванович, позвольте изложить мои соображения по южанам!
С изумлением слушал Печерский, как генерал стал пересказывать невидимому собеседнику то, что минуту назад узнал от него самого, и, что самое интересное, Бенкендорф добавлял обобщения и выводы, которые Вано даже не могли придти в голову. Наконец генерал замолчал, и Печерский уже собрался выйти из кабинета, когда низкий баритон произнес:
– Вы сами допросили сегодня этих людей?
– Нет, но я нашел очень толкового помощника – графа Печерского. Надеюсь, что, работая под моим руководством, он хорошо себя здесь покажет, а там и другая должность для него подоспеет.
Разговор прервался. Решив ковать железо пока горячо, Вано толкнул дверь и вышел в коридор. Рядом с Бенкендорфом у решетчатого окна стоял высокий, все еще красивый генерал с тронутыми сединой черными кудрями.
Приняв уже отрепетированную холуйскую позу (ведь он уже догадался, что видит всемогущего генерал-лейтенанта Чернышева) Вано замер в почтительном поклоне.
– Вот, Александр Иванович, позвольте представить – мой новый помощник Иван Петрович Печерский, – гордо улыбаясь, сообщил собеседнику Бенкендорф.
– Вас Александр Христофорович только что очень хвалил, – милостиво кивнул Чернышев, и, как будто потеряв к Вано интерес, продолжил разговор с Бенкендорфом: – Так, значит, завтра завершаем допрос южан?
– Да, я думаю, что завтра закончим.
Вано остался в дверях, генералы же направились к выходу. Приотстав ради приличия, Печерский последовал за ними. Когда он вышел во двор, экипаж Бенкендорфа уже отъехал, а Чернышев еще стоял у крыльца, проверяя, как затянута подпруга у высокого темно-рыжего английского жеребца. Вано поклонился и бочком прошмыгнул вдоль стены корпуса. Он уже подходил к воротам крепости, когда услышал за спиной стук копыт. Чернышев остановил коня и, глядя на Вано сверху вниз, сообщил:
– Я распорядился оседлать для вас казенную лошадь, идите обратно, сейчас ее приведут. Если она вас устроит, передайте по команде, чтобы ее закрепили за вами.