Это было сказано таким серьезным тоном, что я не выдержал и расхохотался, потревожив покой остальных пассажиров. Стюардессы, катившие по проходу тележку с напитками, остановились возле наших кресел. Лусмила ничего не взяла. Я попросил бокал мансанильи.
— И как ты собираешься завоевать весь мир?
— Тебе когда-нибудь попадался список наших клиентов?
— Разумеется, нет. Нам ведь запрещено интересоваться клиентами. Это конфиденциальная информация, и доступ к ней имеет только высшее руководство.
— Что ты за охотник, если делаешь только то, что разрешено.
— А ты, стало быть, видела список? В нем небось полно знаменитостей? Святые отцы? Ребята из “Опус Деи”? Генеральный прокурор? Прославленные футболисты? Певцы с репутацией отъявленных мачо, питающие слабость к стройным мулатам?
— Это конфиденциальная информация.
И вновь я безудержно расхохотался. Лусмила слабо улыбнулась. Наш самолет заходил на посадку.
— Всему этому можно найти лучшее применение. Вот что меня гложет: этому можно найти лучшее применение, но никто его не ищет. Понимаешь? А еще мне кажется, что изначально Клуб придумали именно для этого, для того чтобы собирать по всему миру парий, превращать их в машины для секса, давать им в руки грозное оружие, чтобы в один прекрасный день они смогли взять верх над сильными мира сего, запутать в сети их собственных пороков и за все с ними расквитаться.
— Ясно. А для того чтобы вышеозначенные злодеи за все заплатили, их придется немного пошантажировать. Так сказать, заставить заплатить сверху.
— Вот именно, сверху и как следует. Ты никогда не задумывался, что всех этих финансистов связывают тщательно скрытые пороки? Такой магический порочный круг. Все они словно состоят в секте и не подозревают об этом. У Клуба огромный потенциал, и его давно пора использовать. Наши архивы — настоящий динамит, только поджечь фитиль до сих пор никто не догадался. Вместо этого мы продолжаем удовлетворять извращенцев.
Лусмила будто произносила подготовленную заранее и заученную наизусть речь. Я притворился, что мне очень интересно, а про себя думал: господи, что за бред. Чтобы не обижать Лусмилу, я время от времени вставлял в ее монолог какой-нибудь вопрос.
— И как ты собираешься претворять свои планы в жизнь?
Она пустилась в подробнейшие объяснения. Шантаж, использование СМИ для контактов с жертвами, экспроприация средств на революционные нужды, лучшие машины для секса, способные сводить с ума и порабощать клиентов.
Я невпопад спросил:
— Ты еще с кем-нибудь об этом говорила?
Я, разумеется, имел в виду Докторшу. Мне не составило труда догадаться, какой в общих чертах была ее реакция на бредни албанки, но вообразить эту сцену в подробностях я не осмелился. Лусмила ответила: