Но вот и настоящий вор попался, и тогда я притянул его к ответу. Там, в Узагаре, я дал ему такое наставление, так проучил его, что, наверное, не забудет этого всю свою жизнь. Два дня он пролежал, не вставая, но, в конце концов, еще благодарил меня за то, что я не велел его повесить. Когда он снова был в состоянии стоять и ходить, то сделался честным и верным, и на него я всегда мог положиться. Я знаю, что у Солимана он не украдет ни одной бисерины!
Между тем негр успел уже оправиться и воскликнул самым искренним, задушевным тоном:
— Да, Фераджи никогда не забудет Узагары, но и Килиманджаро тоже!
— Ах! — воскликнул удивленный Осман. — Так это он, твой Фераджи, который, как ты говоришь, помог тебе добыть не десятки, а сотни невольников! Тот Фераджи, который, точно пантера, дрался с туземцами. Видишь, твое желание осуществилось, Солиман: ты только что желал, чтобы этот Фераджи был теперь подле тебя, — и вот он стоит теперь перед тобой!
Солиман гневно взглянул на своего племянника, подыскивая в то же время слова, чтобы сгладить необдуманную речь Османа. Но было уже поздно: Фераджи слышал сказанное и успел принять к сведению. Он изогнулся действительно, как пантера, и, прижавшись близко к Солиману, шепнул ему в самое ухо:
— Я это чуял, Солиман! Поезжай же туда и осмотри хорошенько вблизи тэмбе Лугери. Он прекрасно укреплен, имеет и ограды, и рвы, и сторожевые башни, и метких стрелков. Сам Симба обучал их военному делу, но все же поезжай и осмотри внимательнее эту крепость! Не забывай, однако, что и Фераджи отлично знает это место. Сейчас нам нельзя подробно обо всем этом беседовать, но сегодня ночью, когда там, на горе, негры будут нить и плясать, а Лугери возьмет себе в жены молоденькую Коко, приезжай со своей ладьей как можно ближе к тому мыску! — и он указал ему рукой влево. — Тогда и я явлюсь туда и многое порасскажу тебе. А пока прощай, мне надо спешить, а то словоохотливые люди скажут Симбе, что Фераджи тайно совещался с Солиманом.
И, не дождавшись ответа старика, негр повернулся и пошел к своим товарищам. Но в грабеже их он не принял участия. Та жалкая горсть бус или жемчуга, которой он мог бы поживиться здесь, не представляла для него никакого интереса: он имел в виду несравненно более крупную добычу, и взгляд его со злобной насмешкой и злорадством устремился вверх, на крепость Мудима.
Между тем Солиман грузно опустил свою руку на плечо своего племянника и строго обратился к нему.
— Еще одна такая глупость с твоей стороны, и я немедленно отошлю тебя от себя! Счастье наше, что этот Фераджи ненавидит Симбу, а то твой болтливый язык мог бы окончательно разрушить все мои планы, и все это далекое путешествие к берегам Танганайки было бы напрасно!