- Нос у девки велик! - выкрикнул с другого конца молодой дружинник.
- Ништо, к дурной роже и такой сойдёт!
И пошли под общий смех по кругу рыжий дворский и Лука, взвизгивая и жеманясь.
- Ай да Лука, плечами-то, плечами как водит!
- А Борис бородой трясёт, завлекает!
Не заметили, как вошла Василиска в белом сарафане, остановилась у двери. Следом - девки-подружки. Олекса первым увидел, крикнул:
- Невеста вышла!
Все вокруг затихли. Василиска смутилась. Подошёл Данилка, подвёл её к столу.
- Э, нет, так негоже, - остановил их Олекса. - Невесте песню играть!
Подняла Василиска голову, улыбнулась и тихо запричитала:
Спится мне, младёшенькой, дремлется,
Клонит мою голову на подушеньку;
Мил-любезный по сеничкам похаживает,
Легохонько, тихохонько приговаривает.
Песельницы подхватили, нежно выводя:
Спи, спи, спи ты, моя умница,
Спи, спи, спи ты, разумница!
Загонена, заборонена, рано выдана!
Гости за столом шумно раздвинулись, усадили Василиску рядом с Данилкой в углу. По одну руку от молодых сел Борис Михалыч, по другую Олекса, и заходила ендова из рук в руки.
Дворский, обращаясь к Данилке, шутливо сказал:
- Добра жена - мёд, а худа - крапива. Так что, Данилка, коли Василиска будет тебе крапивой, на себя пеняй. По твоей просьбе из Сарая её выкупили.
Данилка нежно взглянул на Василиску, отшутился:
- Пусть будет и крапивой, всё равно хороша!
- Кабы не Данилка, я б на ней женился! - под общий смех выкрикнул с другого конца Лука.
Поглаживая чёрную бороду, Олекса вставил:
- Чего зеваешь, гляди, сколько девок вокруг, заодно и женим!
Лука ничего не успел ответить, как дверь с шумом распахнулась, и на пороге выросла фигура Калиты. За его спиной виднелся воевода Фёдор Акинфич.
- Князь, князь! - зашептали гости и разом стихли.
Данилка и Василиска поспешно поднялись из-за стола, с поклоном подошли к гостю.
- А негоже, негоже великого князя обходить! - улыбаясь, Калита снял шубу, кинул её на ворох других шуб, сказал вошедшему вслед за ним воеводе: - Возгордился Данилка, как десятником большого полка стал!
Обняв Василиску, он тут же достал из кармана дорогой перстень, надел ей на палец.
- Носи, Василиска, пусть оно те счастье приносит. А те, Данилка, - Калита взял из рук воеводы саблю дамасского каления, - пусть рука твоя будет тверда, а глаз зорок, коли с врагом дело имеешь. И быть те отныне десятником большого полка.
Данилка бережно взял подарок.
Воевода промолвил:
- Служи, Данило, великому князю, как и доныне служил.
Глаза Калиты сердито сверкнули. Он повернулся к Фёдору Акинфичу, сказал громко:
- Не великому князю он служит, а Москве! Яко и ты, воевода, и я, и все мы!