Иван Данилович вышел в коридор. В дальнем углу, как и в каморе, теплится жировик. Тут же на полу расселись человек пять воинов. Тусклый свет отбрасывает на стены причудливые тени. Калита недобро покосился на дружинников, подумал: «Кто из них?»
Воины, увидев князя, замолчали.
Минуя лежавшего отрока, Калита недовольно обронил:
- Вернусь, поможешь кольчугу снять, - и с силой толкнул ногой дверь.
Данилка поднялся, вышел следом. Во дворе, несмотря на полночь, тоже душно. Горячий ветер обжигает. Данилка распахнул ворот; подняв голову, долго любовался яркими звёздами. Сколько их, а всё-таки здесь темней, чем в Москве… Вон князь в нескольких шагах стоит, и почти не видно…
Присев на плоский камень, Данилка задумался. Теперь мысли его были о Василиске. Как она?
От неожиданного окрика Калиты, звона металла о металл Данилка вздрогнул.
- Стой! - снова повторился голос Калиты.
На Данилку бежал кто-то. Он уступил дорогу и тут же почувствовал, как острая боль разлилась от живота по всему телу. Будто издалека донёсся до него голос: «Люди!»
Сколько лежал Данилка, он не помнил. Когда очнулся, первое, что увидел, - это горящий факел, воинов вокруг, Калиту, склонившегося над ним Луку. Князь говорил с горечью:
- Меня-то кольчуга спасла, а вот тебя сразил тверич, - и, повернувшись, бросил в толпу: - Убийцу свяжите да глаз с него не спускайте!
Данилка сначала не понял, о чём это говорит князь. С трудом вспомнил все, приподнял голову, позвал чуть слышно:
- Лука!
Лука опустился на колени, положил ладонь на лоб другу.
- Лука, - шепнул тот, - Василиску на тебя оставляю.
У Луки на глаза навернулись слёзы.
- Что ты, Данилка, ты жить будешь!
- Нет, Лука, чую смерть… А тебя об одном прошу. - Он передохнул, снова зашептал: - Там, верно, сын родился, так нареките его Данилкой. - Он улыбнулся. - То я будто сызнова жить начну…
Данилка обвёл всех долгим взглядом, вздохнул последний раз и закрыл глаза. Все умолкли. Лука плакал.
Печально прозвучал голос Калиты:
- Тело Данилкино на Русь отвезём, там родной земле предадим.
* * *
Широко течёт Итиль. Плавно катит свои серые волны, чтобы в самом низовье разбросаться на множество рукавов. Там, в густых зарослях камыша, несметно водятся кулики, утки и другие птицы.
Хан Узбек осадил коня у самой воды. Волна выносит па берег песок и ракушки, пенится и с тихим шипеньем уползает из-под копыт коня, чтобы уступить место набегающей сестре.
«Много воды в Итиле, целое море поит эта река, - думает хан. - И бежит она из Русской земли. Говорят, если плыть на ладье по Итилю, увидишь много русских городов. Но для чего внукам Чингиса и Батыя ладьи, когда у них быстрые кони? Пусть торгуют урусы и купцы с востока. Орде же хватит и выхода, что платят ей покорённые…