- Прости, князь, по скудоумию своему речу.
Александр сделал вид, что не расслышал, подумал:
«Наказать, чтоб другим неповадно было? - Но тут же передумал: - Не время Москву трогать. Сильна она ныне».
Сколупнув восковую печать, развернул письмо, прочёл всего три слова: «Скончался митрополит Пётр».
Князь перекрестился, промолвил:
- Упокой, Господи, душу его. - А гонцу сказал:- Ответа не будет, так и скажи молодшему брату моему Ивану.
Едва гонец ушёл, Александр приказал Кузьке:
- Зови думных бояр в гридню…
Дожидаясь прихода бояр, Александр раздумывал, как ему отнестись к смерти митрополита. Ещё отец Михаил Ярославич, не желавший видеть Петра митрополитом, выказал ему своё нерасположение. И только потому, что Пётр имел поставление от константинопольского патриарха, скрепя сердце подчинился свершившемуся.
В отместку Пётр стал держать руку князей московских, а напоследок и престол митрополичий перенёс из Владимира в Москву.
«Теперь бы не упустить нового митрополита, к себе в Тверь перемануть».
Наконец сошлись бояре, архимандрит, княжий духовник. Расселись по лавкам. Александр рассказал им о письме.
- Великий князь, - заговорил архимандрит, - то и к лучшему. Нынешний митрополит Москве служил, о Твери не мыслил.
- Верно говорит отец Алексий, - сказал княжий любимец боярин Колыванов, - нам надо думать, чтоб нашего, тверского, патриарх византийский митрополитом над Русью поставил.
- Архимандрита Алексия послать надо в Византию, - тонкоголосо вымолвил княжий духовник. - Ему митрополитом быть.
- Ин быть по сему, - решил Александр. - Готовься, отец Алексий, поедешь в Никею[4], к патриарху на рукоположение. А сейчас велите в колокола звонить. Пусть все знают, что и Тверь о смерти митрополита Петра печалится.
* * *
Великий князь Александр Михайлович едет из Ржева в Тверь. Дорога, петляя по траве, вьётся вдоль берега Волги. На том берегу в полуденном зное дремлет берёзовый лес. Ни ветерка. Только вдали между небом и землёй, чуть колеблясь, висят струйки горячего воздуха. Пушистое облако лениво застыло на небе, не шелохнётся.
Из-под самых копыт иногда тяжело взлетит дрофа, лениво выпорхнет перепел и тут же снова упадёт в высокую, под стремена траву, жалобно вскрикнет: пить- пить! Даже юркие стрижи и те забились в свои норы над обрывом. От жары сонно, губы пересохли. Бок о бок с князем скачет друг детства боярин Колыванов. Чуть поодаль - дружинники. Сдерживая горячего коня, князь поминутно вглядывается вдаль. Вон там, за поворотом, село. Можно и молочка козьего испить. Александр любил козье молоко.