После обеда я зашёл в бар при гостинице, который открывался только с восьми часов, так как спиртного было мало. Сейчас там царило большое оживление. Виски не было, посетители пили портвейн, джин и пиво. Лётчики и армейские офицеры со своими дамами сидели за столиками, большей частью группами по четыре человека. Несколько пожилых, скромно державшихся горожан задумчиво прихлёбывали пиво, а в углу, у самой стойки, отдельно от других, расположилась компания, в которой я сразу признал тесный кружок завсегдатаев. Я немедленно перекочевал со своим пивом поближе к этой группе и стал наблюдать за ними. Тут были два офицера — один из них, краснолицый капитан, уже сильно подвыпил, — и пожилой, невзрачный мужчина в штатском, который говорил жеманным визгливым голосом и хихикал, как девушка. По-видимому, это он угощал всю компанию. Из двух женщин одна была полная, бесцветная особа, как будто чем-то обеспокоенная, другая — помоложе, одета наряднее и очень хороша собой. У неё был длинноватый нахальный носик и пухлые губы, которые даже тогда, когда она не говорила и не смеялась, были жадно раскрыты, словно готовые к новому взрыву смеха. Всмотревшись в неё, я ощутил уверенность в том, что уже где-то видел её раньше и в совершенно иной обстановке, но не мог припомнить, где. Это мучило меня, и я всё время пялил на неё глаза. Девушка это заметила, отвернулась и снова чему-то засмеялась, но я успел уловить в её дерзком взгляде мимолётное выражение тревоги.
Краснолицый капитан тоже заметил моё настойчивое внимание, и оно ему не понравилось.
Вначале разговор компании вертелся вокруг какого-то званого обеда, на котором был кто-то из них, — кажется, та самая весёлая и хорошенькая девушка, что меня заинтересовала. Обед этот происходил, по-видимому, в каком-то загородном ресторане, который, насколько я расслышал, назывался «Трефовая дама». Сыпались обычные шутки насчёт общих знакомых: тот напился, эти не сумели скрыть своей любовной связи. Упоминалась и какая-то миссис Джесмонд; о ней говорили, что она «наверное, купается в деньгах», «шикарная женщина», и называли её загадочной. Я тут же мысленно взял на заметку эту миссис Джесмонд.
Разговор чем далее, тем более превращался в пустую болтовню с неизменным скабрёзным привкусом, типичную для таких компаний, веселящихся в барах. В роли присяжного остряка выступал пожилой фат, у которого, как я заметил, щёки были нарумянены. Заметил я также, что под его паясничаньем крылась определённая цель — он всё время высмеивал оборонную работу страны. Он ясно давал понять, что наша борьба с нацистами просто комична, хотя неизменно называл её «трогательной». У него, видимо, было много денег, судя по тому, как он швырял ими. И он был не дурак, этот мистер Периго, как его называли остальные. Я уже начинал думать, что мне сразу повезло и что я напал на верный след… Но где же я встречал раньше эту девушку?