— Будете являться на склад каждый четверг от трех до пяти за новой сменой белья, — сказал он и захлопнул дверцы.
Дэнни взял оба пакета и пошел за надзирателем назад по коридору, вошел в свою камеру, и дверь за ним заперли. Большой Эл, похоже, за время его отсутствия даже не шелохнулся, а Ник по-прежнему сидел за столом и писал.
Дэнни решил заправить свою постель. Он не торопился — ему понемногу открывалось, сколько часов в сутках, сколько минут в часе и сколько секунд в минуте.
Заправив постель, Дэнни забрался наверх, лег и уставился в белый потолок. Одним из немногих преимуществ пребывания на верхней койке была возможность смотреть в крохотное зарешеченное оконце. Дэнни глядел сквозь железные прутья на прогулочный дворик внизу, а мысли его возвращались к Бет. Ему даже не разрешили с ней попрощаться.
Всю следующую неделю и еще тысячу таких же недель он проведет взаперти в этой адской дыре. Единственной возможностью избежать этого была апелляция. Мистер Редмэйн предупредил, что апелляцию могут рассмотреть не раньше, чем через год. Наверное, уж года-то хватит, чтобы адвокат собрал нужные доказательства его невиновности?
Звук сирены оповестил о том, что сорок пять минут, отведенные для «общения» — прогулки по периметру двора, партии в домино или просто дремоте перед телевизором на первом этаже, — подошли к концу.
Большой Эл уже дремал на своей койке, когда Дэнни вернулся в камеру. Минутой позже пришел Ник, за ним дверь заперли.
Ник сел за столик на пластиковый табурет. Он собрался было писать снова, но тут Дэнни спросил:
— Что это вы пишете?
— Я веду дневник, — ответил Ник, — и пишу обо всем, что здесь происходит.
— Вам захочется вспоминать о таком дерьме?
— Так легче коротать время. После освобождения я хочу стать учителем, а для этого нужно тренировать мозги.
— А вам разрешат преподавать после отсидки?
— Разве вы не читали о нехватке учителей? — спросил Ник.
— Вообще-то я мало читаю.
— Может, теперь самое время начать, — заметил Ник.
— Не вижу смысла, — сказал Дэнни, — если меня здесь запрут.
— Вы сможете читать письма от адвоката и поэтому лучше подготовитесь к защите, когда будут рассматривать апелляцию.
— Вы двое когда-нибудь замолчите? — осведомился Большой Эл с сильным акцентом уроженца Глазго.
— А что нам еще остается, как только разговаривать, — рассмеялся Ник.
Большой Эл сел и вынул кисет с табаком из кармана джинсов.
— За что тебя упекли, Картрайт? — спросил он.
— За убийство, — ответил Дэнни и, помолчав, добавил: — Мне его пришили.
— Так все говорят. — Большой Эл вынул пачку папиросной бумаги из другого кармана, отлепил листок и насыпал табаку.