— Он успел, — тихо произнес начальник дворцовой гвардии.
Женщина, сидевшая на стуле у кровати спиной к двери, резко обернулась, и Дорнан, поразившись, едва не шагнул назад. Если это Ильтера Морн, то, должно быть, она задействовала какие‑то очень могучие чары, чтобы приворожить его отца! Впалые щеки на нездорово бледном лице, потемневшие от усталости веки, помутневшие, словно подернутые болотной тиной глаза неопределенного цвета, на щеках покрасневшие дорожки от слез. Темное платье висело на ее узких плечах, словно маленькая девочка примерила матушкин наряд, до которого ей еще расти и расти, узкие запястья, больше похожие на голые кости, выглядывали из‑под простых манжет. При этом она выглядела лет на двадцать старше Даллары, хотя, по всем расчетам, должна была оказаться на столько же младше.
— Отец — Небо и три богини! — еле слышно проговорила она, увидев Дорнана. — Успел!
Лежащий на кровати человек пошевелился, взгляд принца метнулся туда, и Койр невольно стиснул зубы. Даже для неоднократно видевшего кровь и смерть рыцаря зрелище оказалось не из легких. Лицо человека и его руки, лежащие на покрывале, представляли собой сплошной ожог: багрово — красный, переходящий в черноту. На повязках, обматывающих изломанные предплечья до самых запястий, проступали кровавые пятна. Дыхание со свистом срывалось с запекшихся и потрескавшихся до кровоточащей розовой плоти губ, впалая грудь с усилием вздымалась под покрывалом. В этом человеке невозможно было узнать Майрита ан’Койра — того, которого помнил его сын.
— Кто здесь? — не громче шелеста ветра произнес умирающий.
— Ваш сын приехал, ваше величество, — негромко сказал Коттар, и Дорнан сделал шаг к кровати.
Человек приподнял веки, и острый взгляд проницательных льдистых глаз воткнулся в Дорнана с привычной суровой требовательностью. Сердце рыцаря забилось в горле, а через секунду рухнуло куда‑то вниз. Да, это были глаза его отца, Майрита ан’Койра, милостью небес короля Эрнодара.
— Вижу, — прошелестел король, попытавшись скривить губы в улыбке. — Ты не слишком торопился, похоже. Я уже не думал, что ты застанешь меня в живых, мальчик.
Дорнан невольно поморщился. Он с детства не терпел, когда отец называл его так, но на все его протесты Майрит отвечал, что иное прозвище еще нужно заслужить. «Вот вернешься с рыцарской чашей на груди, тогда и посмотрим, как тебя называть», — усмехаясь, повторял король.
— Оставьте нас, — спокойно приказал умирающий, снова прикрывая глаза. — Мне с сыном нужно поговорить без свидетелей.
Изможденная женщина стремительно поднялась со стула, покачнулась и упала бы, если бы Дорнан машинально не поддержал ее под руку. Она тут же вырвала у него свой локоть с такой поспешностью, словно случайно схватилась за змею, и сделала несколько нетвердых шагов назад. Тут ее подхватил уже Коттар Лонк, движению которого она сопротивляться не стала, и, что‑то шепнув, вывел в коридор. Как только дверь за ними закрылась, король снова открыл глаза. Несмотря на то, что в их глубине явственно плескалась боль, он смотрел на Дорнана вполне осмысленно — и очень критически.