Иоланда высматривала меня в окно, и дверь открылась еще до того, как я припарковала «Развалюху». Нетвердой походкой я потащилась к ней. И ведь даже неизвестно, должно ли все произойти именно сегодня. Я вспомнила о тех ночах, когда лежала в ожидании Кона, а смерть обнимала меня, как любовник. Казалось, с тех пор прошло сто лет. Я попыталась извлечь из этой мысли надежду, но не получилось. Это было все равно что надувать дырявый шарик. Привет, Смерть, давненько не виделись. Все никак не можешь от меня отстать?
О, боги и дьяволы! Больше дьяволы.
Иоланда завела меня в мастерскую. На ее столе блестело пятно солнечного света. Что? Я даже моргнула. Выглядело так, будто сквозь щель в ставнях пробился один-единственный луч света и не просто коснулся стола, а… пролился весь, хотя никаких признаков собственно солнечных лучей не наблюдалось.
Я чувствовала, как сужаются и расширяются мои глаза, словно объектив камеры, которую никак не могут настроить на нужную резкость и яркость. Эта лужица, это кучка света тени также не отбрасывала. Просто округлый холмик чистого золотого света.
Когда я перестала пялиться, Иоланда подошла к столу и подняла это нечто. Свет как будто потек по ее рукам, как течет мед или вьются ручные змейки. Когда оно отделилось от ее рук, то стало видно, что это своего рода сеть. Нити встречались и расходились, образуя необычный узор, на самих нитях тоже можно было различить что-то наподобие полосочек, какие бывают у змей. Оно двигалось медленно, но двигалось – уже оплетало запястья Иоланды. Интуитивно я ощущала, что оно – или они – не враждебно, но наполовину как бы дремлет.
– Она проснется, как только коснется тебя, – сказала Иоланда, словно прочитав мои мысли. – Нам пришлось торопиться, чтобы сплести ее вовремя, и она еще не была в деле.
Она подошла ко мне, аккуратно растягивая сеть между руками, как детскую скакалку – и вдруг набросила ее на меня.
На мгновение меня окружил мерцающий свет, затем я почувствовала, как нити опускаются на кожу – мягкие как хлопья снега, только теплые. Я ошеломленно наблюдала за происходящим. Знаете, как это бывает: если сконцентрировать внимание, то чувствуешь каждую упавшую на тебя снежинку, успеваешь почувствовать собственную дрожь и исходящий от снежинки холод, прежде чем она растает и исчезнет. Так же и с этими нитями: я чувствовала, как они опускаются, касаются меня, мягче перышка, причем по всему телу – одежда не стала для них преградой. Но они были не просто теплыми, некоторые оказались неприятно горячими и оставили крошечные красноватые следы. И когда, подобно снежинкам, они таяли, то просто просачивались сквозь мою кожу, не оставляя ни влажности, ни липкости, вообще ничего… Когда все они исчезли, и я потрясла в воздухе рукой, то увидела на ней сеточку лучей, как вены, только золотые. Кое-где чуть-чуть зудело, особенно там, где тело охватывали ремень джинсов и лямки лифчика.