Я умираю. Я сгораю. Моя кровь — чертова лава и я чувствую, что мы растаем прежде, чем успеем добраться до дивана. Кейт ловит воздух, когда я губами ловлю мочку ее уха и мой язык начинает свой танец с ее плотью.
— Дрю? Дрю, что мы делаем?
— Я не знаю, — я издаю стон хриплым голосом, — только прошу, не переставай меня касаться.
И она не перестает.
А я вернулся к ее губам. Проникаю языком ей в рот, провожу им по ее языку, и просто умираю от желания проникнуть своим членом в ее влажное желанное тело. Чувствую, как ее бедра подались вперед ко мне. И вся кровь, что есть во мне, опускается вниз, делая меня таким твердым, как никогда в жизни.
Недели желания и неудовлетворения дают о себе знать. Слишком уж долго я сам удовлетворялся, и это было хреново.
— Ты знаешь, как сильно я этого хочу? Тебя хочу? Боже, Кейт… я же мечтал об этом… просил. Ты превращаешь меня… ааа, я не могу… насытиться тобой!
Ее руки сейчас на моей груди, гладят меня, царапают, двигаются вниз к животу, до тех пор, пока одна из них не касается моих штанов спереди, и я издаю шипящий звук от сущего мучительного наслаждения. Я не могу дышать, а она гладит через брюки мой член, и я подаюсь вперед. Всякая видимость контроля и тактичности исчезает.
Свои руки кладу ей на грудь, и она выгибает спину, чтобы стать еще ближе ко мне. Я сжимаю ее, а она снова стонет. Скольжу пальцами по ткани в том месте, где, я знаю, должны быть ее соски, раздосадованный, что на ней блузка и белье. Мне хочется потянуть и сжимать эти два совершенства до тех пор, пока они не начнут резко выпирать. Ее рот на моей шее, целует меня, и я поднимаю свой подбородок.
Такого еще не было. Со мной такого не происходило. Никогда не испытывал ничего подобного ни к одной женщине, и не важно что это смесь злости и похоти.
— Дрю… Дрю, я не могу так поступить. Я люблю Билли, — говорит она, задыхаясь.
Ее признание на меня не действует так, как вы того ожидаете. Может потому что ее рука до сих пор у меня на члене, когда она это говорит. Ее действия говорят совсем не то, что ее слова. Руки и бедра, которые все еще притягивают меня сильнее, касаются меня и умоляют о большем.
— Все хорошо, Кейт. Ладно. Люби Билли. Выходи за него замуж. Только, пожалуйста… Боже… пожалуйста, просто давай трахнемся.
Я даже не понимаю, что говорю. Не понимаю о чем. Всего одна мысль выстукивает у меня в голове, словно первобытная мелодия:
Еще.
Опускаю свой подбородок, чтобы прикоснуться снова к ее губам. Но вместо губ, попадаю в ее ладонь. Открываю глаза и вижу, что своей рукой она закрывает мне рот. Ее грудь вздымается и опускается от частого дыхания.