Торговки, соседки Ханны, разом вскочили на ноги и принялись ругать Якоба:
– Как ты смеешь шутить над ее горем! Ее сына украли семь лет назад. А какой мальчик был – просто картинка! Убирайся сейчас же, не то мы тебе глаза выцарапаем!
Бедный Якоб не знал, что подумать. Ведь он же сегодня утром пришел с матерью на базар и помог ей разложить овощи, потом отнес к старухе домой капусту, зашел к ней, поел у нее супу, немного поспал и вот теперь вернулся. А торговки говорят про какие-то семь лет. И его, Якоба, называют противным карликом. Что же с ними такое случилось? Со слезами на глазах побрел Якоб с рынка. Раз мать не хочет его признать, он пойдет к отцу.
«Посмотрим, – думал Якоб. – Неужели и отец тоже прогонит меня? Я стану у двери и заговорю с ним».
Он подошел к лавке сапожника, который, как всегда, сидел там и работал, стал возле двери и заглянул в лавку. Фридрих был так занят работой, что сначала не заметил Якоба. Но вдруг случайно поднял голову, выронил из рук шило и дратву и вскрикнул:
– Что это такое? Что такое?
– Добрый вечер, хозяин, – сказал Якоб и вошел в лавку. – Как поживаете?
– Плохо, сударь мой, плохо! – ответил сапожник, который тоже, видно, не узнал Якоба. – Работа совсем не ладится. Мне уже много лет, а я один – чтобы нанять подмастерье, денег не хватает.
– А разве у вас нет сына, который мог бы вам помочь? – спросил Якоб.
– Был у меня один сын, Якобом его звали, – ответил сапожник. – Теперь было бы ему годков двадцать. Он бы здорово поддержал меня. Ведь ему всего двенадцать лет было, а такой был умница! И в ремесле уже кое-что смекал, и красавец был писаный. Он бы уж сумел приманить заказчиков, не пришлось бы мне теперь класть заплатки – одни бы новые башмаки шил. Да уж, видно, моя судьба такая!
– А где же теперь ваш сын? – робко спросил Якоб.
– Про то один Господь знает, – ответил с тяжелым вздохом сапожник. – Вот уже семь лет прошло, как его увели от нас на базаре.
– Семь лет! – с ужасом повторил Якоб.
Да, сударь мой, семь лет. Как сейчас помню, жена прибежала с базара, воет, кричит: уж вечер, а дитя не вернулось. Она целый день его искала, всех спрашивала, не видали ли, – и не нашла. Я всегда говорил, что этим кончится. Наш Якоб – что правда, то правда, – был пригожий ребенок, жена гордилась им и частенько посылала его отнести добрым людям овощи или что другое. Грех сказать – его всегда хорошо награждали, но я частенько говорил жене: «Смотри, Ханна! Город большой, в нем много злых людей. Как бы чего не случилось с нашим Якобом!» Так и вышло! Пришла в тот день на базар какая-то женщина, старая, безобразная, выбирала товар, столько в конце концов накупила, что самой не отнести. Ханна, добрая душа, и пошли с ней мальчика… Так мы его больше и не видали.