Дорога, по большей части, проходила в молчаливых раздумьях. По пути Максим несколько раз почти приходил в себя, произносил что-то невразумительное и снова впадал в беспамятство. Насте показалось, что она расслышала в неясном бормотании друга чье-то имя. Эмиль, кажется. Девушка нахмурилась, пытаясь припомнить человека с таким именем среди своих знакомых, но не сумела.
- Как он? – поинтересовался Игорь, глядя на Настю через зеркало заднего вида.
- Плохо, - честно отозвалась девушка, - похоже, бредит.
- Твоему другу здорово досталось. Точно уверена, что не хочешь отвезти его в больницу?
Настя ни в чем не была уверена. Но просьба Максима, не переставая, звучала ее памяти, и она отчего-то была склонна послушаться друга.
Не услышав от пассажирки ответа, водитель глубоко вздохнул и чуть прибавил скорость.
- Как знаешь, - пожал плечами он, - может, ты и права.
Настя изумленно посмотрела на мужчину и вопросительно приподняла брови. Игорь ухмыльнулся.
- Я ведь, когда тебя в Пушкино вез, сочувствовал твоему Максиму. Думал, что ты его в измене подозреваешь и мчишься через всю Москву и дальше, чтобы… не знаю… уличить его, что ли? А ты, получается, почувствовала, что он попал в беду! Бывает же такая связь у людей!
Настя скромно опустила голову, не зная, что ответить. Игорь понимающе кивнул и сосредоточился на дороге.
- Ты поспи немного. Я тебя разбужу, когда приедем, - заботливо сказал он.
Девушка благодарно улыбнулась и прикрыла глаза, но, скорее, чтобы избежать дальнейших неловких разговоров, чем, чтобы действительно заснуть. Как она ни старалась, Морфей отказывался принимать ее в свои объятия.
***
Максим начал приходить в себя, и боль, затаившаяся на время беспамятства, тут же дала о себе знать. Казалось, ныла каждая клеточка тела. В особенности лицо, представлявшее собой один большой кровоподтек. Юноша издал недовольный мычащий звук и с трудом разлепил веки, тут же сощурившись от яркого света.
- Макс… - произнес знакомый голос. Кто-то подался в сторону юноши, заставив его сосредоточить на себе взгляд.
Зрение быстро сфокусировалось, и Максим, привыкнув к свету, увидел перед собой Настю. Она сидела подле него на кровати с полной миской воды на коленях и белым полотенцем в руках, успевшим покрыться грязными и кровяными разводами. Юноша внутренне сжался, представив себе, как, должно быть, выглядит его лицо, ведь девушка, похоже, сейчас обрабатывала именно его. Не самая, надо думать, приятная картина!