Пока Джерри докладывал инспектору об исчезновении Закари, Тейлора и Корнелии Маллинз, Эллери еще раз обошел все комнаты, вплоть до комнат миссис Браун и ее дочери Барбары. Он осмотрел подвал и даже кладовые. Он еще раз простучал стены в спальне Брауна и ванной, обшарил стенной шкаф, в котором был спрятан труп. Он обследовал все — кровать, пол, решетку на окне…
Разгадка должна быть. Ведь убийца как-то сделал это. Но как? Бедная Никки. Он ничем не может ей помочь. Как дорого ей придется заплатить! Потому что он был слеп! И глуп. Ничтожество! Жалкий червяк! Червяк… Червяк?!
Он застыл, как вкопанный. Глаза его сощурились. Он вдруг ощутил, будто с его глаз спала какая-то пелена, и сразу увидел рассвет над рекой, сопровождаемый воробьиным концертом.
Он обернулся.
Никки спала в брауновском кресле-качалке. Длинные ресницы покоились на бледных щеках. Он на цыпочках подкрался к ней и пощекотал птичьим перышком в носу.
Она открыла глаза.
— Эллери! Я… Мне приснился сон. Такой страшный!
— Может быть, я совершенно сошел с ума, — перебил он ее, — но у меня, кажется, есть идея. Подождите здесь. Не сходите с этого места.
И он торопливо вышел из комнаты. Несколько минут спустя вернулся, держа в руках большую кварцевую лампу, пристроил ее у окна и включил. На ковер упал овал света.
— Примерно здесь он лежал, — бормотал Эллери себе под нос. — И правая его рука была где-то здесь. Нет, вот здесь.
Он указал на ковер, недалеко от пятна крови, которое все еще было хорошо видно.
— Умер он около трех. Три часа по летнему времени, будем считать — два. Значит, солнце уже стояло довольно высоко. Лучи падали вот так…
Он поставил лампу так, чтобы ее свет падал на то место, где когда-то лежала рука покойного.
Никки, которая не понимала ничего, смотрела на его действия со все возрастающим скепсисом.
— Уж не хотите ли вы— сказать, что мистер Браун умер от солнечного удара? — спросила она в конце концов.
— …Примерно под этим углом, — продолжал бормотать Эллери, не обращая внимания на замечания Никки. Он еще подвинул лампу, но так, что овал света на ковре остался на прежнем месте. А потом вдруг сказал:
— Ну-ка, давайте сюда свои часы.
В совершенной растерянности она расстегнула блестящий браслет и протянула часы Эллери. Тот посмотрел на сверкающие камешки на браслете.
— Должно выйти, — сказал он. — Спасибо. Может быть, вы получите их назад, а может, и нет.
— Я заплатила за них целых два с половиной доллара!
— Тогда не жалко.
Эллери положил часы в самую середину зайчика от лампы на ковре и отошел. Стекло часов на браслете и камешки так и искрились.