— Немного лучше, Майк, — продолжала она с невольным кокетством, — а между туалетом Маргариты Сенваль и моим, которому вы отдаете предпочтение?
Мишель еще раз улыбнулся. Она ждала с некоторым душевным волнением.
— Ваш, мне кажется, лучше.
— Почему?
— Потому что он более прост.
— А затем?
— А затем, я не знаю… может быть потому, что вы блондинка и аквамаринный цвет вам идет.
— Может быть, да.
— Заметили вы, что мы часто сходимся во вкусах? — сказал он дружески.
— Конечно, но только не во всем, только в мебели и в туалетах.
— Этого было бы мало.
— Насчет истории Хеттов? — спросила она с очень забавным беспокойством.
На этот раз он совершенно рассмеялся.
— Это было бы уже лучше.
— Насчет вальса?
— О! нет (он только что как раз сбился с такта), я очень плохо вальсирую.
— Очень плохо — нет, — поправила Сюзи с полной откровенностью, — но неважно. Однако я все таки очень рада вальсировать с вами.
— Вы очень любезны. Это в роде того, когда вам наступают на ногу, и вы отвечаете: „пожалуйста“.
— Нет, я люблю танцевать с вами… может быть это потому, что вы для меня кое-что, а другие для меня — ничто.
Инстинктивно, когда она ему это говорила со своим детским выражением, он притянул ее немного ближе к себе.
— Я, значить, для вас все-таки кое-что? — пробормотал он.
— Вы мой жених… и также мой кузен, — ответила она, улыбаясь.
Лицо Тремора опечалилось.
— Это верно, я забыл, — сказал он с некоторой напыщенностью, я ваш кузен!
— А вы, спросила она, вам приятно танцевать со мною?
— Что за вопрос! вы прекрасно знаете, что вы чудно вальсируете; я полагаю, что я не первый, который вам это говорит.
Если ей хотелось минуту перед тем причинить ему маленькую неприятность, они были квиты, хотя Тремор ничего не подозревал.
Музыка смолкла, они ходили по оранжерее, разговаривая с Жаком Рео, пришедшим поздороваться с Сюзанной; затем Мишель попросил другой танец у молодой девушки.
Она взяла свою маленькую записную книжку, но уже с неделю она в ней вела настоящую бухгалтерию. Видя листочки, покрытые нацарапанными именами, Мишель горько улыбнулся.
— Напрасно, не ищите; здесь нет более ничего для меня.
— Нет же, — попробовала она сказать, — только…
— Нет… и к тому же это и лучше, я прекрасно знаю, что танцевать со мной мало удовольствия.
Оркестр начинал наигрывать.
Так как Гастон Понмори медленно приближался, немного нерешительно, чтобы напомнить мисс Северн обещанный танец, Мишель на лету пожелал ему „добрый вечер“ и удалился.
Один момент Сюзи казалось, что она не в состоянии более веселиться, так ей было досадно на поведение Мишеля, но молодость, бьющая ключом молодость, еще не пресыщенная, взяла верх.