* * *
Вот дьявол, ну какого меня сюда пригласили? Мне что, делать нечего? Ну, приехал к одному губернатору другой губернатор. Я тут при чем? Сегодня уже 11-е, завтра 12-е, точка невозврата. Группа Мейра уже работает. И обе «куклы» уже в Лукьяновке. Есть там хитрые места, где человека спрятать можно. Завтра выход группы Немова.
Вся эта шобла, глядя на мой мундир, ухмыляется в глаза. Особенно дамы. Угу, эти высокосветские твари меня просто достали своими подначками.
– Поручик, а вы тоже воевали?
– Не может быть?
– Странно, а мой муж, говорил, что жандармы были в тылу…
Панютин лишь морщился, но не встревал. Без сомнения, у него хватало своих проблем. Тотлебен хмурился, но демонстративно велел мне его сопровождать. Бал, который давал киевский губернатор Толли в честь прибытия знаменитого полководца, был довольно интересным. Как говорится, пили, здорово пили, хорошо. Лакеи, несмотря на усилия гостей, успевали обносить бокалами присутствующих. Увидел наконец знаменитые «фанты», довольно прикольно. Жизнь бурлила. И тут началось классическое «щас спою». Спели в основном дамы под рояль, между прочим, очень неплохо. Вот бы наших пэтэушников звезданутых сюда, чтобы поучились. Наконец, дело дошло до стихов. Я про таких поэтов и не слышал, поэтому всю эту ахинею пропустил мимо ушей. А зря. Пока я заправлялся массандрой, чудная вещь, одна из дам решила покуражиться:
– Поручик, может, вы сможете что-нибудь прочесть?
Хорошо, что не пил в тот момент, иначе бы подавился.
– Увы, но с поэзией я незнаком. – Нацепил маску недалекого служаки. – Как говорится, «дистанции огромного размера».
– О, но Грибоедова вы знаете?
– Лично незнаком, – проклял я свой длинный язык. Придется как-то выкручиваться.
– Неудивительно, он умер до вашего рождения. Эдуард Иванович, вы, может быть, попросите своего лучшего жандарма прочитать что-нибудь? Право, я не верю, что этот юноша не знает ни одного стиха.
Нужно было смолчать, прикинуться недалеким солдафоном. Но во мне уже говорила злоба плюс хорошая доза алкоголя. И я не выдержал. Да пошло оно все. Хотите стихи, будут вам они, только не войте.
Я убит был под Ловчей
В безыменном болоте,
В пятой роте, на левом,
При жестоком налете.
Я не слышал разрыва,
Я не видел той вспышки,
Точно в пропасть с обрыва —
И ни дна ни покрышки.
…………………………………..
Фронт горел, не стихая,
Как на теле рубец.
Я убит и не знаю,
Мертвая тишина стояла в зале. Офицеры угрюмо молчали, женщины нервно кусали губы.
– Про кого? – хрипло спросил Тотлебен.
– 3-я стрелковая, ребят долбали с высот, как в тире, на выбор. Но они их взяли.