— Есть!
— Перемещаемся на полевой КП в Бухиничи!
— Есть, понял!
— Брать только секреты и оперативные документы! Действуй!
— Есть!
Сандалов бросился в свой кабинет и стал набивать брезентовый портфель документами. Он схватил тубу с картами, снял с вешалки противогаз и плащ-палатку. Кажется, все? Окинул взглядом кабинет, который три года был его вторым домом: стол, черная эбонитовая лампа, портрет Тимошенко на стене… Все это уже было ненужным, все это уже уплывало в прошлое… И не теряя больше ни секунды, бросился по лестнице, где возник небольшой затор — на площадке сошлись сразу два сейфа, облепленные носильщиками. На стальных боках алели строгие надписи: «Выносить в первую очередь!»
Во дворе уже толклись самые проворные — с опечатанными портфелями и чемоданами, тубами, вализами… Где-то неподалеку тарахтели моторы подъезжавших грузовиков, но их внезапно заглушил истошный рев пикирующих самолетов.
Шесть «юнкерсов» зашли со стороны Мухавца и, снизившись до ста метров, разошлись по заранее намеченным целям: одно звено обрушило бомбы на дома комсостава, другое — с душераздирающим ревом — пронеслось над гарнизонным футбольным полем — и накрыло здание штаба бомбовым веером. Бомбы обрушились без свиста — просто рвануло сразу — тут и там, и где-то за спиной, и где-то впереди.
По счастью, большая часть штабистов оказалась во дворе возле вынесенного для погрузки в машины имущества. И, заслышав рев атакующего звена, все как один полегли на землю.
Сандалов кинулся в придорожную канаву — неширокая и неглубокая — она все же спасала от взрывной волны, от осколков и осколков, летевших во все стороны. Сделав свое дело, самолеты ушли на запад. Полуоглушенный полковник поднялся на ноги и отряхнул китель. Фуражка улетела невесть куда.
От штаба осталась только одна стена: едкий дым и кирпичная пыль оседали на руины здания, повсюду летали листки служебных бумаг. Пять минут назад это пепелище было штабом 4-й армии и 123-й авиадивизии.
— Все вышли?! — крикнул Сандалов операторам, которые заглядывали под нагромождение кусков рухнувших стен.
— Похоже, не все, товарищ полковник! — откликнулся помощник начопера капитан Сивко. — Там комсомолец с политотдельцами свой сейф тащили. И, видимо, не успели…
Старший политрук Никита Горбенков, помощник по комсомольской работе начальника управления политпропаганды и инструктор отделения партучета, тоже старший политрук Валентин Курский навсегда остались под обломками. Их задавила насмерть рухнувшая стена в тот самый момент, когда они выносили железный ящик с партийными и комсомольскими документами. Это были первые потери штаба в первые часы войны.