— Полутонными шарахнули! — заметил начарт, осматривая воронку.
«Танюшка! — заныло сердце. — Как там они без меня?» — Сандалов глянул в сторону домов комсостава. По ним тоже пришелся бомбовой удар. Над кронами лип и тополей поднимался дым. Он с трудом удержал себя, чтобы не кинуться к своему дому — и всего-то триста шагов! Но здесь война, здесь его фронт и его окоп. Он не имел права покинуть сейчас своих людей ни на минуту. Даже ради самых родных и близких…
«Ну, Шлыков, сказал бы я тебе пару ласковых!» — полковник поискал глазами члена Военного Совета, но вспомнил, что тот еще с вечера укатил в Брест на спектакль московской оперетты «Свадьба в Малиновке». Вдруг некстати вспомнились опереточные фразы:
Приготовьтесь, фрау мадам,
Я урок вам первый дам:
Нужно к небу поднять глаза
И запрыгать — ну, как коза!
«Ну, попрыгай там теперь сам!» — Сандалов до боли в пальцах сжал кулаки.
— Быстрее, быстрее! Шевелись! — подгонял он штабистов, которые и без того суетились возле машин, перебрасывая через борта железные ящики. А опереточная песенка навязчиво вертелась в мозгу:
Повторяем: эйн-цвей-дрей,
Ну-ка, крутитесь побыстрей!
Неровен час — прилетят снова. И как быстро и точно накрыли они штаб!
Кто-то навел? Разумеется, в Кобрине действовала немецкая агентура, но и без них летчикам помог надежный ориентир — футбольное поле, чей овал почти упирался в здание штаба. План бывшего польского военного городка, в котором расположилось управление армии и некоторые части, наверняка попал в руки немцев после падения Варшавы и захвата архива военного министерства. Легко было догадаться, что штаб 4-й армии разместится не в казарме, а именно там, где был штаб польской дивизии.
Лишь в половине шестого утра, спустя два часа после налета, Сандалову удалось подойти к дому.
Пока из руин вытаскивали тела погибших политработников, пока с удвоенной энергией загружали штабные машины, Сандалов бросился посмотреть, что стало с жилыми коттеджами. Навстречу ему выбежала с почти безумными от горя глазами жена командарма — Нина Коробова.
— Занку мою не видели?! — вскрикнула она на рыдающей ноте и, не дожидаясь ответа, — по одному только виду полковника поняла, что не видел он ее дочери, — бросилась дальше. Сандалов даже не успел спросить ее о своих.
Дом, где оставались Лиза с Танюшей и Александрой Варсонофьевной, военная фортуна, увы, не пощадила. У Сандалова защемило сердце, когда он увидел закопченные стены с черными глазницами окон, проваленную крышу, сорванные двери, перебитую лестницу…
— Ваши живы! — крикнула ему какая-то женщина. — Они там, за КПП!