— Спрашиваешь! Я в Севастополе родился.
Алекс протянул ему руку:
— Александр.
— И я Александр! Тезки, — обрадовался почему-то «бригадир».
ИЗ ДОСЬЕ:
Синягин Константин Андреевич. Родился и крещен в 1908 году в Севастополе в семье дворянина Андрея Васильевича Синягина. Отец погиб в белой армии в 1919 году.
В 1920 году был вывезен матерью в Галлиполи. Оттуда в 1923 году мать перевезла его во Францию. Жили в пригороде Парижа. Мечтал стать, как отец и дед, и прадед русским офицером. 15-летнего подростка удалось устроить в кадетский корпус в Версале.
Три года служил в Иностранном легионе в Северной Африке. Уехал в Австрию. В 21 год поступил в Венский университет. Филолог. Специалист по романо-германской литературе. В 26 лет увлекся идеями НТС и философией Ницше. Вступил в РОВС. Был лично знаком с генералом Красновым. Хорошо усвоил его германофильские идеи: Германия спасет Россию. Только с помощью союзнической Германии, пережившей вместе с Россией позор Версаля, но выстоявшей в борьбе с красной опасностью, возможна декоммунизация России и ее возрождение как русского государства.
Увлекался мотоциклетным спортом, стрельбой и плаванием. В 1938 году обучался в школе абвера. В 1939 году был направлен в диверсионный батальон «Бранденбург» во «французскую роту». Принимал участие в боях под Дюнкерком. Награжден Железным крестом 3-й степени. В 1940 году переведен в «русскую роту» полка «Бранденбург», получил чин «фенриха». Командир айнзатцгруппы. 19 июня 1941 года заброшен в Брест для проведения диверсионно-террористической работы. Интеллигентен, смел, находчив. Отрицательные качества: азартен, сентиментален, забывчив, влюбчив. Ведет трезвый образ жизни, религиозен, общителен.
В совершенстве владеет кроме русского языка французским и немецким. Холост. Предан идее великой монархической России.
* * *
В доме было пусто, Гипенрейтеры вывезли все, кроме огромной полуразвалившейся двухспальной кровати. Стол Алекс накрыл на широком подоконнике, выставив две банки тушенки, буханку хлеба, кусок сала и головку свежего чеснока. «Эстонцы», тихо переговариваясь по-немецки, извлекли из своих запасов круг брауншвейгской колбасы и сыр в красной оболочке.
Алекс растопил плиту и вывернул на сковородку со сломанной ручкой обе банки тушенки, поставил чайник.
— Так значит, Саня, мы с тобой и тезки, и земляки… — задумчиво изрек Алекс.
— Ты что, тоже из Севастополя?
— Нет, я родился здесь — во времена Российской империи так же, как и ты. Вот мы и земляки.
— Так, наверное, еще и годки? Ты с какого?
— С ноль девятого.