Вопрос был поставлен в привычной отстраненной и равнодушной манере, слишком хорошо знакомой Генри. Ему придется разочароваться, если он надеется, что отец справится о его самочувствии. Вероятно, единственная причина упоминания несчастного случая – возможность в очередной раз указать сыну на то, как безрассудно он поступил, когда его гордыня возобладала над разумом.
– Все хорошо. Гораздо лучше, чем я ожидал, учитывая изнурительный характер моей травмы. – Посмотрев на Кит, он с удивлением заметил, что она почти смущенно сложила руки на коленях и опустила глаза, словно не желая обращать на себя внимание. Казалось, она хочет стать незаметной. Возможно, на нее повлияло внушительное величие его дома и встреча с его отцом. Вероятно, Кит даже ощущает себя неполноценной. Его взбесила одна мысль, что Кит считает себя недостойной его общества. Помимо своей сестры, Генри не знал ни одну другую женщину, которая была бы такой же достойной, как Кит.
– На самом деле сегодня утром я совершил пробежку в парке. Правда, Кит?
– Дело серьезное, – ответил его отец. – Я не думаю, что уместно шутить на эту тему, Генри.
Генри ощетинился от неодобрительного взгляда и критики отца:
– Неужели? Если бы мы не могли смеяться над превратностями судьбы, то постоянно сидели бы на транквилизаторах, которые помогали бы нам выжить. Лично я предпочитаю чувствовать боль, чем ее притуплять или делать вид, что ее нет.
– Ваш сын шутит лишь отчасти, сэр Генри, – спокойно вмешалась Кит, приходя на помощь Генри. – Мы действительно совершили пробежку в парке. По крайней мере, я бегала, пока толкала впереди себя инвалидную коляску.
– В самом деле? – Отец Генри уставился на нее и угрожающе произнес: – Вы действительно считаете, что такая пробежка – хорошая идея? Мой сын уже сломал ногу, барышня. А если бы он выпал из инвалидной коляски и ушибся?
– Никуда бы я не выпал. Ради всего святого, я взрослый человек, а не ребенок! И Кит только пыталась меня подбодрить. – Генри напрягся от гнева. – Почему тебя так раздражает сама мысль о развлечении, отец? Не все в этой жизни должно восприниматься всерьез. Ты когда-нибудь расслабляешься?
К удивлению Генри, его отец выглядел удрученным.
– Честно говоря, я не умею расслабляться, – спокойно ответил он. – Я всегда чувствовал, что несу ответственность за содержание семьи и должен оставить своим детям полноценное наследие, когда уйду в мир иной. Для меня это была первейшая обязанность, как и для моих предков. Это слишком ответственное дело, чтобы не воспринимать его всерьез и расслабляться.