– Редактор считает, что коммунист в моей роли более объективен, чем поклонники сеньора Адольфо и сеньора Бенито. Их, сам знаешь, хватает…, – Ривера долго, тяжело молчал:
– И сеньора Иосифа тоже. В Испании…, – он поднялся, – в Испании скоро начнется переворот, Хорхе. Я бы на твоем месте, – он встряхнул головой, – остался в Кадисе. Попадешь в самую гущу событий…., – он смотрел на тонкие, обнаженные до плеч руки женщины, на крой платья. У Риверы был точный глаз художника:
– От мадам Мадлен Вионне, – понял он, – у Фриды такие наряды есть. Она, наверное, европейка…, – музыка закончилась. Оркестр сразу заиграл следующую мелодию.
– Ты куда? – озабоченно спросил Хорхе. Ривера чуть пошатывался, но, учитывая четвертую бутылку текилы, держался достойно.
– Здоровый он человек, – завистливо подумал журналист, – впрочем, он говорил: «Муралист работает, как в цехе, на фабрике. Технология фресок со времен Рафаэля не изменилась. Я по десять часов в день провожу на лесах».
– Танцевать, – бросил через плечо Ривера. Он пошел к столику, где женщина подняла бокал с шампанским. Заиграли Por Una Cabeza сеньора Карлоса Гарделя, погибшего в прошлом году, в авиакатастрофе.
– Позвольте мне, мадам, – сказал он по-французски, доставая бутылку из ведерка: «Позвольте пригласить вас на танец. И позвольте заказать еще одну, – Ривера оценивающе посмотрел на шампанское, – эта заканчивается».
У нее были серые, огромные, дымные глаза, и длинные, черные ресницы. Пахло от женщины сладко, волнующе, жасмином. На пальце блестело золотое, обручальное кольцо и еще одно, с небольшим алмазом. «Отлично, – подумал Ривера, – замужние сами не заинтересованы в огласке».
– Не слишком ли много позволений? – черная, изящная бровь поднялась вверх. Она говорила по-испански. У нее был низкий, немного хриплый голос и акцент портеньо. За танцем она рассказала Ривере, что приехала в Мехико действительно, из Буэнос-Айреса.
Сеньора Ана улыбнулась, следуя за Риверой:
– Мой муж остался на побережье. У него дела, коммерческие. Мы здесь проездом, собираемся в Париж и на Лазурный берег. Моя семья живет в Аргентине с прошлого века, но я не терплю нашу зиму, и стараюсь проводить сезон на севере. Здесь теплее, – губы приоткрылись. Ривера увидел белые, острые зубы:
– Теплее, сеньор Диего…, – томно протянула сеньора Ана. Откинувшись в его руках, выгнув красивую спину, она достала изящной головой почти до пола. За столиками зааплодировали, Ривера прижал ее к себе. Ловко развернувшись, женщина продолжила танцевать.
Он забыл, что пришел сюда с журналистом. Сеньора Ана пригласила его за столик: