Всё чаще встречались на обочинах передвижные зенитные установки, возле которых возились орудийные расчёты. Спаренные стволы скорострельных пушек зорко вглядывались в низкое небо, наводчики сидели на местах, держа ноги на педалях поворотных устройств, а руки на колёсиках маховиков.
В тридцати километрах от Берлина я догнал колонну грохочущих танков. Железные коробки неторопливо плыли по дороге, занимая большую часть полосы. Навстречу двигался пехотный полк. Солдаты громко топали сапогами по стылому асфальту, выбивая искры шипами на подошвах. Места для манёвра оставалось не так и много.
Плестись в конце лязгающих гусеницами панцервагенов я не хотел. Ждать, когда закончится серая лента из одинаковых с виду солдат, мне тоже не улыбалось. Я перестроился, взял курс на узкий просвет между железной и живой змеями. «Опель» покатил вперёд, громко крякая хриплым сигналом. Прижимаясь ближе к бронеходам, я за несколько секунд проскочил узкий перешеек и снова оказался на просторе.
Нога автоматически нажала на педаль, белая стрелка быстро полезла по шкале спидометра. Вскоре обе колонны остались позади, а там и вовсе скрылись за поворотом.
За окном промелькнул очередной указатель в чёрно-белую полоску. Я машинально отметил белые цифры в синей табличке, если им верить — мы недавно пересекли границу лесной зоны пригорода.
Впрочем, вид выстроившихся вдоль дороги деревьев говорил сам за себя. До этого глазу было не за что зацепиться: всё деревеньки да поля, а теперь хоть какое-то разнообразие, и на Россию похоже — те же заснеженные ели, да голые берёзы с осинами. Только вот неправдоподобно ровная дорога всё портит. Сравнение, я имею в виду.
За спиной раздался протяжный стон. Я посмотрел в узкий овал зеркала на лобовом стекле. Водитель очухался и теперь сидел, обхватив голову руками.
— Что произошло? — спросил он слабым голосом, глядя куда-то в пространство перед собой.
— Ты потерял сознание, — ответил я, осторожно принял вправо и встал на присыпанной порошей гравийной обочине. Заглушил двигатель, повернулся к шофёру: — Мы чуть не разбились. Хорошо, серпантин остался позади, а то бы лежали сейчас в пропасти с раздробленными костями или ещё того хуже — дымились, обугленные. Тут, куда ни глянь, со всех сторон повезло: ты в отключке педаль газа не зажал, «опель» врезался в сугроб, а не в скалу, я машину водить умею.
Последний пункт я упомянул не для красного словца. В годы войны примерно тридцать процентов командного состава Красной Армии не имело навыков управления автотранспортом. Думаю, у немцев с этим дела обстояли не лучше.