Я улыбаюсь ей.
— Нет, мама, совсем нет.
Мы садимся, и она рассказывает мне о хризантемах, которые она выращивает и последних новостях загородного клуба.
Когда из кабинета выходит мой отец, это знак, что обед уже подан.
Стол в столовой не очень большой — шесть стульев — но отец сидит на одном конце, просматривая газеты, которые он собирается читать, моя мама ест на другом конце, и я сижу между ними.
Когда мама разрезает свою курицу гордон блю, она спрашивает:
— Ты все еще видишься с той девушкой с офисной вечеринки? Она мне понравилась очень сильно, Мэтью. Такая с характером. Правильно, Фрэнк?
— Что?
— Девушка, которую Мэтью приводил на вечеринку — нам она понравилась, ведь так? Как ее звали? Дианна?
— Долорес, — признает мой отец, доказывая, что он самом деле в курсе происходящего вокруг него.
Иногда я думаю, что он просто ведет себя так, будто ничего не видит вокруг — и будто бы он глухой — чтобы ему не приходилось участвовать в разговорах, которые его не интересуют. Это такая уловка.
Я заставляю еду опуститься в свой неожиданно сжавшийся желудок.
— Нет, мама, Ди и я… у нас ничего не вышло.
От разочарования она щелкает языком.
— Ох, какая досада.
Она делает глоток вина.
— Я просто хочу, чтобы ты обзавелся семьей, дорогой. Никто из нас не становится моложе.
Ну, вот, началось.
Моя мама замечательная — добрая и нежная — но она все равно мама. Что означает, что теперь каждую секунду, она будет говорить о том, как мне нужен кто-то, кто обо мне будет заботиться и о том, что ей надо увидеть внуков, прежде чем, она умрет.
Такой разговор у нас уже был.
Она наклоняется в мою сторону, и заговорческим тоном шепчет:
— Это из-за… сексуальных проблем?
Мой кусочек курицы застревает у меня в пищеводе. Я стучу себя по груди, чтобы пропихнуть его дальше — но голос у меня скрипучий.
— Что?
Она выпрямляется на своем стуле.
— Здесь нечего стыдиться, Мэтью. Я тебе подтирала задницу — так что нет причин, по которым мы не могли вести взрослый разговор о твоей сексуальной жизни.
«Подтирать задницу» и «сексуальная жизнь» — эти два выражения никогда, никогда, не следует употреблять в одном предложении. Если только ваше имя не Вуди Хренов Аллен.
Я прочищаю горло. Оно все еще жжет.
— Нет, мам. Там все было у нас в порядке.
— Ты уверен? Некоторые дамы стесняются выражать свои потребности…
Не может быть, чтобы это происходило.
— …обсуждать свои желания. В этом месяце в нашем читательском клубе мы обсуждаем один роман, как раз на эту тему. Пятьдесят оттенков серого. Не хочешь взять почитать, Мэтью?
Я делаю большой глоток воды.