Я просто киваю и даю ему высказаться.
— Но последние несколько лет… такое чувство, что мы тормозим друг друга, знаешь? Я не думаю, что когда-нибудь перестану ее любить… но теперь все по-другому. Этого не достаточно. Мы больше… не подходим… друг другу.
С сочувствием, я ему говорю:
— Такое случается… часто. Люди меняются.
Он тоже кивает.
— Дааа.
Делает еще глоток пива.
— Все равно хреново.
— Это временно.
Несколько минут мы сидим молча — время разговора по душам закончилось.
Так что я беру пульт и выбираю канал с фильмами по требованию.
— Хочешь посмотреть Хищника?
Билли наливает себе еще рюмку.
— Конечно. Ни разу не видел.
Я улыбаюсь.
— Это изменит твою жизнь.
* * *
За несколько часов до восхода солнца, Долорес возвращается домой. Я в полудреме на кресле, тогда как Билли спит в отключке на диване.
На столе стоит пустая бутылка из-под водки — она выполнила свою миссию.
Ди со вздохом скидывает туфли. Потом она видит меня. И она удивлена.
— Ты все еще здесь?
— А не должен быть?
— Нет, нет. Все в порядке.
Она накрывает своего кузена пледом, нежно убирая с его лица волосы, как мама болеющего малыша. Потом она проходит мимо меня в свою спальню. Я поднимаюсь и иду за ней.
— Как Кейт?
Долорес снимает свою одежду, в которой она была еще на вечеринке — стягивает ее и бросает на пол, так и оставляя ее там лежать. Сама остается в леопардовых трусиках и таком же лифчике без лямок.
— Кейт раздавлена. Страдает… Билли наговорил всякой ерунды, когда они ругались. Обидной ерунды. И она чувствует себя виноватой. Билли из кожи вон лез, чтобы поддержать Кейт, когда она училась. Она ненавидит себя, потому что не сможет отплатить ему тем же.
Ди продолжает стоять ко мне спиной, когда снимает свой лифчик, и разворачивается только после того, как натягивает через голову красную футболку.
— Спасибо, что остался с ним, Мэтью.
— Конечно.
Она вздыхает, но ее плечи напряжены.
— Я, правда, так устала.
Я начинаю расстегивать свою рубашку, чтобы лечь с Ди в кровать. Я не рассчитываю на секс, хотя, если учесть, сколько ее кузен сегодня выпил, не думаю, что его сможет разбудить даже самая бурная оргия. Но я не ожидал того, что она скажет потом.
— Сейчас ты можешь идти.
Мои пальцы застывают на пуговицах.
— Что?
— Я сказала, спасибо, я устала — ты можешь идти.
А ее взгляд плоский, лицо натянуто — как у манекена в магазине.
Я делаю к ней шаг, пытаясь не обращать внимания на ее вид.
— Ди, я знаю, ты расстроена…
— Или, может быть, я просто не хочу, чтобы ты здесь оставался, Мэтью! — взбунтовалась она. — Может быть, я просто хочу побыть одна.