— Я не могу выбирать между ними, — продолжает она. — Это будет сложно — не хочу, чтобы кто-то из них чувствовал себя одиноко. — Ди поднимает голову и смотрит мне в глаза. — Если бы Стивен и Александра расстались, кого бы ты выбрал, чтобы провести день?
Я легонько глажу ее по спине, и отвечаю так беспомощно, как только возможно.
— Я не знаю.
Она снова ложится мне на грудь. А я добавляю:
— Ты не должна выбирать. Ты могла бы послать их обоих, и пойти завтра со мной к родителям Дрю.
Она фыркает:
— Нет, я не могу так поступить.
На самом деле я и не думал, что она пойдет на это.
Я предлагаю альтернативу.
— Твой кузен проспит еще много часов. И когда он проснется, я тебе гарантирую, что ему не захочется стейков. Оставь Билли записку, позавтракай с Кейт, побудь с ней днем, а потом поужинай с Билли.
— Но они все равно будут одни, по крайней мере, какую-то часть дня.
— Они взрослые люди, Ди. Они справятся. И кто знает, может быть, завтра они все уладят.
— Я так не думаю, — мягко говорит она. — Возможно, будет даже лучше, если этого не случится.
— Твой кузен сказал, примерно то же самое.
Она слегка целует мою грудь — одно милое касание.
— Просто так… грустно. Конец эпохи.
Я сжимаю ее. Ди снова поднимает голову, чтобы посмотреть на меня.
— Мэтью, эти последние недели с тобой… я… — она делает паузу и облизывает свои губы. — Я… я, правда, рада, что ты остался.
— Я тоже.
Через несколько минут, ее дыхание становится ровным и глубоким. Я думаю, что она уснула, до тех пор, пока она тихонько не говорит:
— Просто… не делай мне больно… ладно.
Я провожу рукой по ее волосам и крепко ее сжимаю.
— Никогда, Долорес. Обещаю.
Это были последние слова, что мы сказали, перед тем, как заснуть.
* * *
Рано утром следующего дня, Ди просыпается только для того, чтобы поцеловать меня на прощание. Я прохожу мимо Билли — потерянного для мира — лежащего на диване, и направляюсь домой, чтобы принять душ. Потом я еду к родителям Дрю в загородный дом на праздник.
Все обычные гости на месте — Джон и Энн, Стивен и Александра, Джордж и моя мама с отцом. Через рукопожатия и объятия я прохожу на заднюю террасу, с которой открывается панорамный вид на задний двор. И вид на Дрю — с Маккензи — качающихся на качелях, на которых мы сами играли детьми, целую вечность назад.
Не смотря на то, что, казалось, они были вовлечены в серьезный разговор, я все равно выхожу через дверь, чтобы к ним присоединиться. Дрю говорит Маккензи, что я здесь, и она спрыгивает с качелей, бежит и бросается в мои объятия, будто она не видела меня несколько месяцев. Но я это принимаю и крепко ее сжимаю, когда ее маленькие ручонки обнимаю меня за шею.