Я в его руках; ноги отрываются от пола, я вынуждена прижаться к нему.
– Когда берет тебя…
Он несет меня в каюту, через кухню, через гостиную, в спальню…
Как он и предсказывал, я начинаю дрожать.
Все слова остались на палубе. В каюте слышится лишь наше дыхание, сбивающееся на быстрый, неровный ритм. Когда он укладывает меня на кровать, я забываю и Дейва, и работу, и свои идеалы…
…и вспоминаю… поцелуи, его вкус, как он входит в меня, наполняет.
Я задыхаюсь, когда моя рубашка летит на пол, бюстгальтер тоже долго не задерживается. Я сжимаю в кулак одеяло, пока он покусывает один сосок, потом другой.
Некоторые чувства слишком сильны. Их невозможно обуздать. Некоторые желания просто невозможно подавить.
Моя спина выгибается дугой, когда его рука ложится на внутреннюю часть моего бедра.
Мысли путаются… я не могу думать… не буду думать… Теперь ко мне взывает лишь легкий аромат его лосьона после бритья.
Трусики все еще на мне, но их могло бы и не быть. Они ничуть не защищают от его жарких прикосновений, когда он сжимает мое лоно.
Радио включено, из колонок льется тихая музыка – классический рок, весьма подходящий для него жанр. Он поклонник Джимми Хендрикса, мистической таинственности Pink Floyd и заводной элегантности Doors.
Он расстегивает пуговицу моих брюк; я чувствую, как они начинают съезжать, когда он потом расстегивает молнию, и ноги обдает свежим воздухом, когда он стягивает их с меня.
«Лестницу в небо» сменяет что-то еще… а, да, Rolling Stones. «Рубиновый вторник».
Рубины.
Мои глаза открываются, и внезапно я обретаю способность видеть не только окружающую меня обстановку, но и тропу, на которой стою. Я протягиваю руку и накрываю своей ладонью его ладонь, когда он собирается снять с меня трусики.
Он останавливается, надеясь, что это не стоп-сигнал. Но я держу его руку, не давая ей двинуться дальше, держу крепко, решительно, без страсти.
– Кейси, – говорит он, заглядывая мне в глаза.
– Я люблю его, – говорю я. Яхта тихонько покачивается; Мик Джаггер говорит до свидания «Рубиновому вторнику». – Я люблю его… и это не просто чувство, это решение.
– Ты выбираешь тюрьму, а не неизведанное.
– Все мы живем в своего рода тюрьмах, – вздыхаю я. – Но я могу сама выбрать себе клетку, и с Дейвом это будет золотая клетка.
С этими словами я отстраняюсь от него, сажусь, поднимаю бюстгальтер, моя грудь все еще горит от его прикосновений, тело кричит от желания; дьявол все еще толкает меня к нему…
Но я приняла решение. Мне здесь не место. Роберт прав: он – неизведанное. И я отвергаю приключения и открытия. Может, моя жизнь с Дейвом действительно будет тюрьмой, но это Ritz-Carlton по сравнению с грязным казематом моей вины.