Впервые рассказ появился в «Москвитянине» за 1851 год, No 21 (ноябрь).
К работе над этим произведением Писемский приступил, вероятно, не раньше осени 1850 года, то есть в то время, когда уже обозначился успех «Тюфяка». Первое упоминание об этом рассказе встречается в письме к А.Н.Островскому от 26 декабря 1850 года: «Есть у меня в начатке рассказ «Комик», но я его ранее половины или конца февраля не могу окончить»[28]. В феврале 1851 года «Комик» был включен в число тех произведений, которые Писемский обязался по договору с Погодиным «доставить… в продолжение 1851 года» для «Москвитянина»[29]. 10 апреля Писемский уже сообщал Погодину: «Комик» вчерне… готов, стоит только переписать и немного исправить»[30]. Наконец 25 мая рассказ был отправлен шурину Писемского А.А.Майкову для передачи Погодину. В издании Ф.Стелловского «Комик» датирован 18 апреля 1851 года.
Писемский, видимо, опасался, что эпилог «Комика» вызовет цензурные затруднения, и поэтому готов был заранее примириться с необходимостью его удаления из текста. Однако опасения Писемского не оправдались, и рассказ прошел цензуру без особенных осложнений.
Без какой-либо существенной правки «Комик» был перепечатан в третьей части изданных Погодиным «Повестей и рассказов» Писемского. Некоторые изменения в текст рассказа были внесены при подготовке его для издания Ф.Стелловского. Наиболее заметные из них следующие: во второй главе после слов «…трезвый тоскую, а пьяный глупости творю» (стр. 151) в тексте «Москвитянина» следовало: «…а было для меня и иное время!.. Был театр… подмостки… декорации; я сам все это уставлял… Как теперь помню: начали играть; ну, тогда думали, что всех убьет Сергеев – не вывезло ему, канальство. Я боялся, крепко боялся… тут был строгий судья, великий судья: Михайло Семеныч… Кончился первый акт, вдруг он на сцену, у меня так и замерло сердце – и что же? Гений-то этот подошел ко мне, пожал мне руку: благодарю вас, говорит, вы растолковали мне роль, которую я прежде не понимал. А?.. Он не понимал! Черт бы драл эти дьявольские воспоминания; придет вот старуха да разревется, что ты думал не об ней… Нечего тут: думай-ко о своей старухе. Она одна тебя на свете любит; что театр? – Глупости».
Там же после слов «…а привык, удивительно привык!» (стр. 152) в тексте «Москвитянина» было: «Весь этот монолог, конечно, Рымов передумал, но не говорил его и только в некоторых местах восклицал и разводил руками».
В тексте издания Ф.Стелловского были изменены также заключительные строки эпилога. После слов «…и он еще более начал нуждаться в средствах» (стр. 212) в «Москвитянине» было: «Комик мой сошел с ума и помешался на довольно странном пункте: он все рисовал подаренную ему вазу и писал комедии в стихах, в которых действующими лицами были виконты и маркизы. Откупщик поместил его на свой счет в сумасшедший дом, а Анну Сидоровну взял к себе в ключницы, которая очень похудела и была как растерянная».