– Насколько мне известно, другого объяснения нет. По крайней мере, научного.
Мейтленд согласно хмыкнул:
– Похоже, они вошли в некое единое состояние, из которого их нельзя вывести. Интересно, почему? И по какой причине они застряли именно на этой конкретной фазе сна?
– Возможно, – предположил я, – во время данной фазы мозг становится более пористым, а значит, увеличивается его способность влиять на «соседей». В должное время будет достигнут необратимый критический порог.
– Жаль, что нет еще одного энцефалографа, можно было бы сравнить результаты.
– Должно быть какое-то сходство, совпадения.
– Да, потрясающий результат.
– Интересно, – задумчиво произнес я, сам осознавая, как спорно прозвучит сейчас мое утверждение, – если спросить пациенток, какие именно сны им снятся, что бы они ответили? Были бы их сны одинаковы?
Мейтленд задумался над моим сенсационным предположением и наконец проговорил:
– Давайте не будем увлекаться, Джеймс. Безусловно, происходит нечто необычное. Но надо сохранять здоровый скептицизм. Вспомните врачей прошлого, решавших, будто пациенты обладают особым даром – телекинезом, способностью предвидеть будущее, телепатией. Все они потом оказывались посрамлены. Сами потом стыдились, что поверили в подобные глупости.
– Сейчас не девятнадцатый век, Хью.
– Тем непростительнее наступать на те же грабли.
– Неужели вы правда думаете, – я обвел широким жестом комнату, – что у этого может быть простое объяснение?
– Возможно, нет. Но перед тем, как делать сенсационные заявления, необходимо исключить все остальные варианты.
– Например?
– Истерию. Вдруг у пациенток ранее не наблюдавшаяся форма групповой истерии?
– Не может быть. Они же спят.
– Следует быть очень осторожными в выводах. – Мейтленд вздохнул и произнес тоном многоопытного человека: – Поверьте, Джеймс. Во время моих путешествий я становился свидетелем самых странных феноменов. Например, в Теннесси евангелисты лечили змеиные укусы, а на Бали в людей вселялись духи обезьян. Религиозные группы, племена и все прочие людские скопления очень подвержены силе внушения.
– Не может быть, чтобы в данном случае действовало самовнушение.
– Согласен. А значит, надо убедить научное сообщество, что человеческий мозг одного человека может влиять на мозг других людей во сне. Нужны самые убедительные доказательства.
Обсуждение наше было строго техническим, Мейтленд выражал тревогу, что выступления с подобными заявлениями могут негативно сказаться на его профессиональной репутации. Я же смотрел на пациенток комнаты сна и думал о том, что у возникшей проблемы есть еще и чисто человеческий аспект.