— Эй, Дэнни! Buongiorno, fratello! Как дела?
— Твоими молитвами, Луиджи, твоими молитвами! Стейк?
— Не, лучше пасту, — нарушил традицию нарисовавшийся сосед. Плюхнулся на диванчик напротив, откинулся на спинку, расслабленно вытянув ноги. — Уф, замотался сегодня! Столько дел, столько дел! И всюду успей, везде проконтролируй, где надо подмажь. И все сам, все сам! Mia madre! Не поверишь, Дэнни, нормального помощника уже полгода найти не могу! Одно ворье, или вопиющая некомпетентность. Даже не знаю, что делать.
— Может, планку снизить? — хмыкнул я.
Луиджи Монтанари относился к тому типу людей, что возвели в абсолют принцип «хочешь сделать хорошо — делай сам».
— Ну, уж нет! Хочешь меня по миру пустить?!
— И в мыслях не было. Просто сегодня ты особенно хреново выглядишь. Смотри, загонишь сам себя, и хорошо, если только в клинику.
— А, ерунда! Лучшее лечение — работа. И прибыль.
— Ну — ну…
— Что будете заказывать, мсье Монтанари? — материализовался у стола Маню. — Как обычно?
— Нет, сегодня пасту, con frutti di mare, per favore.
— Да, мсье, — не моргнул глазом бравый официант.
Видать, не в первый раз его Луиджи озадачил.
— Ловишь момент, Лу?
— В смысле?
— Пасту тебе с морепродуктами подавай… мажор!
— А чего такого? — удивился тот. — Конечно, дороже, чем на шарике, но все равно по — божески. И особенно тут хороши cozze… как это по — английски… мидии, вот.
Хм. Да, тут я стормозил. Просто припомнил цены в ресторанах Нового Оймякона, где можно было отведать морских деликатесов с Терра — Нова. Местные колонисты уже полвека как поставили на поток разведение всяческих головоногих и беспозвоночных, вывезенных со Старой Земли, и неплохо на этом поднялись. А устриц можно было отведать только здесь, потому как употреблялись они традиционно в живом виде, что превращало импорт в другие миры в хлопотное дело.
— Передай господину Анри привет, — снова переключился напарник на Маню. — И мое пожелание — чего‑нибудь легкого и романтичного, будто я в кафешке у моря, продуваемой всеми ветрами, и рядом прекрасная девушка.
Я хрюкнул, едва сдержав смех, и Луиджи немедленно среагировал:
— Не говори ему, что вместо девушки тут грубый мужлан Новикофф.
— Да, мсье.
— И вина, белого, на выбор Анри.
— Да, мсье. Что‑нибудь еще? — повернулся ко мне официант.
— Нет, мне достаточно.
Маню изобразил короткий поклон, щелкнув для пущей аутентичности каблуками, и испарился.
— Грубый мужлан? — ухмыльнулся я, глянув на безмятежного соседа по столику. — Спасибо, жалкий итальяшка.
— А вот расизма не надо! — погрозил тот пальцем. — Я же тебя не обзываю диким русским…