— Я в последнее время втянулся, — признался он, не сводя глаз с Эрмин. — А ты не догадываешься почему?
Пьер подошел к ней вплотную. Женщина инстинктивно попятилась, но он схватил ее за правое запястье.
— Эрмин, ты прекрасно знаешь причину. Я так и не смог излечиться с Рождества… Да-да, это тяжело — так тебя любить! Я не могу сидеть дома, иду в харчевню и пью.
— Оставь меня, Пьер! — запротестовала она. — Если ты заводишь подобные речи, то лучше уходи. Не стоит задерживаться здесь. Тем более что я одна…
Он замотал головой, и выражение лица у него было столь странным, что в мозгу молодой женщины возник сигнал тревоги. Зря она сказала, что одна в доме. Теперь Пьер беззастенчиво рассматривал ее.
— Я совершенно не хочу уходить, — говорил он, покачиваясь. — Ты такая хорошенькая!
Он переводил взгляд с ее губ на грациозную шею, на которую отбрасывали тень распущенные волосы.
— Мне хотелось тебя повидать, но я и подумать не мог о таком, — добавил он. — Ты все хорошеешь и хорошеешь…
— Пусти меня, Пьер! — приказала Эрмин. — Я тебя предупреждала этой зимой. Ты ведешь себя недостойно. Я считала тебя своим другом, только другом. Я дам тебе сейчас воды, и ты отсюда уйдешь. Нечего разыгрывать передо мной пьяницу. Ты разочаровал меня, и Тошану тоже это не понравится!
— Тошан да Тошан! — разозлился Пьер. — Где же он, твой муженек-дикарь? Я просто места себе не нахожу, представляя тебя в постели с этим полукровкой, в то время как вокруг столько отличных парней.
— Что ты несешь? — возмутилась Эрмин. — Я запрещаю так говорить о Тошане. Он тебе полностью доверял, и тебе не стыдно предавать его? Оставь меня, слышишь?
Пьер отпустил запястье Эрмин, но только для того, чтобы облапить ее, преградив выход из кухни. Отекшее багровое лицо, потухшие глаза — Пьера невозможно было узнать.
— Тебе должно быть стыдно! — презрительно бросила Эрмин. — Убирайся! Оставь меня в покое!
— Я пытался, Мимин, — возразил он. — Я поклялся себе не приближаться к Валь-Жальберу, но, когда узнал, что ты поселилась здесь, я пришел. Это сильнее меня. Да, я выпил для храбрости, ну и что? Зато я здесь, с тобой!
Эрмин покосилась на входную дверь. Пьер это заметил и схватил ее за талию.
— Ну же, один поцелуй, и я уйду, — начал умолять он. — Я все эти месяцы только о тебе и думаю. Я просто заболел. У моей жены будет еще один ребенок, уже пятый. И через год, наверное, еще. Я не могу найти себе места дома среди всего этого тряпья и постоянно собачащихся девок. Ну а ты что делаешь? Близнецы уже подросли. Может, и хорошо, что твой индеец пренебрегает супружеским долгом?