– Николай! – Крикнул так и стоящий у двери милиционер в штатском, открывший Николаю дверь. Ляхин дёрнулся, но звали таким молодецким, несдерживаемым голосом явно не его, – просто совпадение.
В коридор кто-то вышел, и милиционер спросил, как там потерпевшая. Это слово Николаю чрезвычайно понравилось. Порез на боку у деда Лёши был весьма качественным – не слишком длинным, и не слишком глубоким. Но неплохо кровоточащим. Не дойдя до мышц, он пересёк в подкожной клетчатке пару кровеносных сосудов, и крови было, в принципе, немало. Впрочем, у Николая создалось ощущение, что её просто размазывали по телу, пледу, и полу: с подобным несерьёзной раной боевой офицер вполне мог бы справиться и сам. Хм…
Один из милиционеров привёл и усадил в спальне бабу Наташу, и вежливо сбегал за новым стаканом с водой. Закончив за десяток минут с раной Алексея Степаныча, Николай переключился на его жену: милиционеры заглядывали в комнату несколько раз, глядя на происходящее с вниманием и осторожной почтительностью бывалых, но всё же далёких от медицины людей. Убедившись, что сердечные приступы на горизонте пока не видны, он сказал стоящему в коридоре, разглядывающему застеклённые фотографии на стенах милиционеру «Так, мне в ванную», и долго мыл руки shy;по второму разу. Вернувшись в спальню, он перевернул деда на бок и вколол ему в задницу два кубика смеси анальгина с димедролом – просто чтобы сбить боль, которая, как он прекрасно теперь знал, должна была его доставать. Вообще, рана была подозрительно похожа на его собственную. Окончательно Николай убедился в смысле произошедшего, когда дед Лёша, улучив момент, широко ухмыльнулся, указав пальцем в сторону комнаты, где переговаривались люди, а затем ткнув себя пальцем в грудь и несильно чиркнув им же по собственному животу. Угу, вот и ясненько… Николай искренне восхитился хладнокровием деда – это, конечно, объясняло и то, что его жена не упомянула его ранение, когда позвонила. Добежал он до Малой Посадской, вероятно, минут через 5-10 после приезда милиции, и времени организовать подобную мелочь деду вполне хватало. Шрам, конечно, останется, но по сравнению с исковерканным войнами лицом и рукой он будет совершенной ерундой, а вопросов снимет массу. Дед молодец. Главное, чтобы не перепугался Павел Алексеевич, когда доберётся сюда через полгорода.
Поднявшись и вымыв и вытерев руки в третий раз, Николай вошёл в «большую» комнату, где перемещались с места на место милиционеры. Сразу трое сидели на корточках у тел в углу.
– А-а, доктор… Как там?..