В новом витке ситуации Николай видел теперь интересное и сложное перераспределение долей печального и страшного. Страшным было то, что неизвестные люди, с понятными конкретными тактическими, но совершенно неясными оперативными целями пришли убить близких ему людей – причём даже стоящих в стороне, не связанных с ним родственными узами. Кто будет следующими: родители, сестра? Николай не собирался отходить от своей объявленной деду Лёше программы – работать на отделении как ни в чём не бывало. Позицию «бесплатного» интерна на кафедре, добытую чудом, терять было нельзя, чего бы это не стоило. Даже если он не сможет работать с прежней эффективностью, рожей на отделении надо было торговать до последнего вздоха. Или тогда уж сразу забирать документы и идти туда, куда идут остальные молодые врачи: в третьеразрядные фармацевтические офисы, в сельские больницы, в войска. Везде люди живут.
Печальным было то, что помощи или даже сочувствия ждать было не от кого. Половина людей, которым Николай попробовал бы рассказать о происходящем сразу перевела бы его про себя в категорию людей с «поехавшей крышей». Родители – да, поверили бы, – в этом он не сомневался. Посочувствовали бы, если выражаться мягко, а скорее всего -здорово бы напугались, как был сейчас напуган он сам. Нашли бы жильё хотя бы теоретически вдали от опасностей, у таких дальних знакомых, до которых не докопаться, если не спрашивать конкретно и уже у них самих (как это может произойти, Николай тоже себе представил, и содрогнулся). Искренне начали бы его убеждать, что главное пережить то, что происходит сейчас, а с работой разобраться потом – они помогут… Отец поднял бы какие-то дальние и непрямые связи в часто меняющемся милицейском генералитете города, – что-то там у него такое было. Выход ли это? Нет. Тогда что выход?
В кармане у Николая лежала тысяча с лишним рублей – между прочим, больше двух «минимальных размеров оплаты труда» на текущий момент. Народные избранники по какой-то причине полагают, что этого достаточно, чтобы прожить, соответственно, больше двух месяцев. Учитывая, что кормить его никто это время не обещал, а домой идти было нельзя, ситуация была интересной и в этом аспекте тоже. В поведенческой физиологии есть такое понятие – «fear conditioning». В норме его применяют к мышам или, чаще, к крысам, которых вводят в состояние хронического стресса: скажем, регулярно и несильно стучат по лапкам. Условно говоря, им можно непрерывно крутить «Том и Джерри», и смотреть, что получится. Если сейчас кто-то пытается произвести подобный опыт над ним, а то и над всем отделением вместе взятым (это если не забывать о Даше и сорока умерших по разным причинам больных в виде антуража), то ему/им сейчас может быть весьма интересно, – что докторишка Ляхин сделает дальше.