Хотелось бы с благодарностью отметить преподавателей богословских дисциплин Православного Свято-Тихоновского университета, которые, к сожалению, здесь не могут быть перечислены поименно. Искреннюю признательность хочется выразить протоиерею Владимиру Воробьеву, ректору ПСТГУ – учебного заведения, в котором я провела девять насыщенных лет, сначала в качестве студентки, а затем аспиранта и преподавателя.
И конечно же я хочу поблагодарить членов моей семьи, моих родителей, без участия и поддержки которых не состоялась бы эта работа.
Постановка проблемы. В многоплановых картинах видений Откровения Иоанна Богослова (Апокалипсиса[1]), насыщенных сложной символикой, перед читателями предстают яркие образы книг. Автор многократно обращается к теме книги – слово «книга» употреблено в тексте Апокалипсиса 28 раз. Восемь раз это слово обозначает сам Апокалипсис, но в большинстве случаев речь идет о так называемых небесных книгах, пребывающих на небесах у Бога и связанных с жизнью и судьбами людей. Можно увидеть, что небесные книги играют в повествовании Откровения Иоанна Богослова особую роль: в 5-й главе центральным образом является находящаяся в деснице Божией книга, «запечатанная семью печатями»; в 6-й главе показано, как с нее снимаются печати; 10-я глава посвящена «книжке», которую Тайнозритель принимает от ангела в ознаменование своего пророческого служения. В 20-й главе в описании эсхатологического суда Божия (Откр 20: 12) важнейшее место занимают два иных образа небесных книг: книга жизни (упоминаемая также в Откр 3: 5; 13: 8; 17: 8; 20: 15; 21: 27), а также некоторые «книги» (во множественном числе), в которых заключены записи о всех делах людей.
Помимо Апокалипсиса образы небесных книг характерны для многих культурных и религиозных традиций (древней ближневосточной, античной, иудейской библейской и межзаветной[2]). Присутствие таких образов вполне объяснимо – несомненно, что книга как таковая является значительным и емким символом. В отличие от устной речи, письменный текст характеризуется постоянством и точной передачей употребленных словесных формулировок, а также способностью продолжать свидетельство о сказанном вне зависимости от присутствия непосредственного автора – поэтому в определенной степени можно говорить о «вечности» записанных слов. Благодаря вышеназванным свойствам письменный текст может быть соотнесен с вневременной трансцендентной реальностью. Образы небесных книг характерны тем, что в них высокий авторитет письменного текста соединяется с божественным авторитетом.