В конце того же года Ниязов издал указ “О Дне памяти” погибших в исторических войнах. Отмечать его предписывалось ежегодно, 12 января, на всей территории Туркменистана, начиная с 1991 года. Это дань памяти жертвам, погибшим не только в войнах против царской России, но и против захватчиков Ирана, Хивы, Бухары.
Ниязов утверждение этой памятной даты сразу же записал в число собственных заслуг.
Хорошо бы остановиться на этом. Озабоченный увековечением своего имени, он решился на неслыханное кощунство, распорядившись, вопреки нормам общечеловеческой морали, возвести в черте крепости Геокдепе, буквально на костях многих тысяч ее защитников, соборную мечеть и назвать ее... своим именем.
Президент, вероятно, забыл о светском характере туркменского государства, означающим, что по Конституции церковь отделена от государства. Несмотря на это, он, расщедрившись, выделил на строительство мечети в Геокдепе немало средств из бюджета. “День памяти”, широко отмечаемый с непременным участием президента в Геокдепе, где с приходом в 1880 году войск генерала Скобелева при защите крепости погибло немало туркмен, — эта дата с каждым годом вольно или невольно приобретает антирусский характер. Предают забвению то, что в боях за крепость погибли сотни русских солдат, вчерашних мирных крестьян. Умышленно или непреднамеренно средства массовой информации умалчивают о бойнях, которые устраивали в Туркменистане и другие чужеземные войска, ибо сам Ниязов строго-настрого запретил говорить или писать что-либо негативное, связанное с историей страны его “брата” Рафсанджани, бывшего президента Ирана.
Отнюдь не случайны его несколько истеричные слова, сказанные в интервью корреспонденту газеты “WE/МЫ”: “Ругайте нас, если хотите [за нарушение прав человека], но не рвите нас изнутри. Мы можем сбежать туда — за горы, — говорит он, указывая в сторону Ирана ...” (№7, апрель 1993). Это заявление воскрешается в памяти очерком Сергея Свиридова (“Президент, которому не нужны запасные аэродромы” // “Общая газета”, 17-23 февраля 2000 г.). Журналист, то ли исправляя давнюю оплошность Ниязова, готового “сбежать за горы”, то ли сам не особенно уверенный в искренности своего героя, хочет убедить читателя в обратном, то есть Ниязов, мол, и сам не собирается уходить от ответственности за судьбу народа, страны и, в отличие от других президентов, не строил так называемых “запасных” аэродромов. Непонятно, почему очеркист заговорил об ответственности и аэродромах, к которым обычно прибегают горе-правители, спасающиеся от заслуженного возмездия. А не навеяно ли это страхами и сомнениями самого президента, столь сильными, что они невольно передались и автору очерка?