— Гол-л-л! — дружным хором завопили Абрамыч и Майна. — Ай, да Диего! Ай, да сукин сын чилийский! Какой потрясающий «сухой лист» выдал! Оле-оле-оле-оле…
Второй гол Лагос забил головой — в высоченном прыжке — на шестидесятой минуте. А третий уже на последних секундах добавленного времени, шикарным ударом метров с тридцати.
Стадион, буквально-таки, «стоял на ушах» от восторга. Фаеры — дружной и нескончаемой чередой — рвались в вечернее небо. Да и Вирник с Михельсоном, обнимая друг друга, бесновались от души…
Здесь-то и случилось неожиданное.
Юный автор хет-трика, ловко выбравшись из объятий одноклубников, побежал к «фанатской» трибуне. А потом резко остановился, отвесил низкий почтительный поклон, выпрямился, поднёс ладони к голове и уверенными движениями сорвал: правой — длинноволосый парик, левой, наложив пальцы на лоб и нос, некое подобие резиной маски…
А в это же время — где-то там, на берегу горного безлюдного озера, расположившегося в отрогах дикого Катунского хребта, — разворачивалась суровая и безысходная жизненная драма.
Большой буро-чёрный старый лось, нервно подрагивая нежными ноздрями, с беспокойством оглядывал каменистый берег. К его тёмным бокам испуганно жались, испуганно поводя из стороны в сторону огромными светло-серыми глазами-миндалинами, две совсем еще молоденькие самки.
Животным очень хотелось пить. Очень-очень-очень. Но могучий звериный инстинкт настойчиво предупреждал о близкой опасности. Предупреждать-то предупреждал, но пить-то хотелось…
Сохатый, наконец, решительно отринув прочь все сомнения, двинулся вперёд. Молодые лосихи, стараясь не отставать от своего рогатого повелителя, покорно затрусили следом.
Звери преодолели уже порядка трёхсот пятидесяти метров и стали постепенно забирать вправо, неуклонно приближаясь к вожделенному озеру, когда вокруг них заполошно замелькали-заплясали тёмно-серые зловещие тени.
Около десятка молодых волков неожиданно выскочили — из-за красно-белых валунов — за крупами лосей, навсегда отрезая им спасительный путь назад. Ещё столько же поджарых серых хищников — во главе с крупным горбатым вожаком — появились со стороны озера.
Ловушка захлопнулась…
Глава вторая. Про мистификации и мистификаторов
— И что это такое? — непонимающе выдохнул Майна. — Как прикажете это понимать? Был, понимаешь, длинноволосый брюнет чилийского происхождения.… А это кто такой — с коротким белобрысым «ёжиком» и конопатым рязанским носом-картошкой? А?
— Что ещё за ерунда, мать его нехорошую? — поддержал Вирника голос Геннадия Орлова. — Ничего не понимаю. Ничего, и даже в сто четырнадцать раз меньше…. Это же…, это же Вовка Назаров…. Вовка, последним московским гадом буду! Так его и растак в печень кальмарову, да с тройным перехлёстом…. Извините, конечно, уважаемые телезрители, оно само вырвалось. Как — в своё время — у великого и незабвенного Николая Николаевича Озерова. Погорячился, так сказать. Непременно исправлюсь и отработаю…. Спасибо оператору, что своевременно перевёл камеру на главного тренера «Зенита». Уже лет двадцать пять не наблюдал таких удивлённых и ошарашенных физиономий…