Потом Корнелий запел другие баллады. Вроде тоже о рыцарях, но место чудовищ заняли прекрасные дамы, с которыми рыцари не сражались, а совсем наоборот. Глаза мальчика стали слипаться, и матушка велела ему идти спать на сеновал, добавив, что господин Корнелий скоро присоединится к нему…
Крики неслись со двора. Съехав с вороха сена, Кай ринулся к дому.
У дверей творилось нечто невообразимое. Дедушка Гур, с совершенно красным лицом, растрепанными седыми волосами, молотил громадного Ххара длинным обломком копья по плечами и локтям, которыми тот закрывал морду. Огр приплясывал на месте, жутко взрыкивал, скалил из-под рук желтые клыки, но прохода не освобождал.
Вдруг невесть откуда вылетел Корнелий — босиком, в одних штанах, с растрепанной рыжей шевелюрой, с целой грудой перестукивающихся амулетов на тощей груди. Он гаркнул что-то Ххару на одном из огрских наречий, и тот с неожиданным для своей туши проворством отпрыгнул в сторону. Старый Гур, напоследок наподдав обломком копья огру по загривку, по инерции ввалился в дом, но на пороге столкнулся с матушкой — простоволосой, в одной ночной рубашке.
— Анна! — заревел дедушка. — Что здесь творится? Меня в мой собственный дом не пускает какой-то тупоголовый огр! Откуда здесь огр? Откуда здесь… — Он перевел яростный взгляд на Корнелия и вдруг узнал его: — Пустозвон! А ты что здесь делаешь?! Анна! Что он здесь делает?
— Дедушка, — попытался было вступиться Кай, но Гур крепко ухватил его за плечо:
— Беги за стражей, Кай!
— Папенька… — только и смогла вымолвить матушка.
— За стражей, Кай! — рявкнул старый Гур и, взяв свою палку наперевес, снова шагнул к огру.
Но тут, пихнув в бок Ххара, вперед вышел менестрель. Одеться он, конечно, не успел, но волосы пригладил.
— Добрый господин, — с достоинством поклонился рыжий, — позвольте разъяснить недоразумение, а уж после того посылайте за стражей сколько вам будет угодно. Мое имя Корнелий. Меня и моего товарища Ххара любезно пригласил вот этот молодой человек.
— Кай?! — удивленно уставился на внука старый Гур.
— Ему негде было ночевать… — пробормотал Кай. — Он… он хороший. Он такие баллады поет!..
— Какие баллады он поет, я знаю! — хрипнул дедушка и остановил взгляд на дочери. — Анна! Ты… Он что, всю ночь тут провел? — заревел опять Гур. — Где ты спал, пустозвон?!
— В сарае, на сеновале, господин, — снова поклонился Корнелий. — Смею развеять ваши оскорбительные подозрения, которые, поверьте, мне больно выслушивать, — мы, менестрели, знаем, что такое благородство и честь.
— Анна, иди в дом, оденься! — топнул ногой дедушка.