Он положил руку на ее голое плечо.
– Прости, я не хотел тебя расстроить.
– Я не расстроилась, – ответила Максин, но тем не менее вытерла глаза. – Филиппе рассказывает мне очень мало, но я ему всегда верила. И ты должен.
– Хорошо, – сказал Хименес и потянулся к ней.
Максин выскользнула из его объятий.
– Мне пора. Филиппе в Байресе, но у слуг длинные языки. Понимаешь?
– Конечно. Мои слуги вечно сплетничают.
Они рассмеялись – Хименес вырос в бедной семье.
Максин оделась. Села на Конкорда, который все это время стоял неподалеку.
– Завтра увидимся? – спросил Хименес, заталкивая одеяло в сумку.
– Если пообещаешь, что мы не будем говорить о моем муже и его работе.
– Я буду хорошим солдатом и выполню твой приказ.
Пилот вертолета обрадовался, получив плату наличными: узнав, куда они летят, он сразу понял, что любой их чек будет недействительным. И уже собирался связаться с партнером по радио, просить проверить, не фальшивые ли деньги.
Ему предстояло перевезти двух человек из Рио, из международного аэропорта Гальяо, на грузовое судно в ста милях от берега. Издали оно выглядело как десятки других, подходивших к берегам Бразилии каждую неделю, но, когда они подлетели ближе и стали различимы подробности, пилот увидел, что перед ним плавучая груда ржавого металлолома, скрепленного изолентой и проволокой. Дым из трубы валил такой черный, что пилот заподозрил, будто в топках горит мазут пополам со смазкой. Краны выглядели так, словно едва стоят, какое там поднять груз. Пилот через плечо оглянулся на младшего из пассажиров, словно спрашивая: «Вы уверены?»
У этого человека лицо было землистое, словно он не спал несколько дней, а бремя, которое он нес, вот-вот его раздавит. И, однако, едва поняв, что пилот смотрит на него, он подмигнул ярко-голубым глазом; маска сосредоточенности исчезла с его лица.
– Смотреть не на что, – сказал пассажир в микрофон, – но свою работу он делает.
– Не думаю, что смогу сесть на палубу, – сказал пилот по-английски с португальским акцентом. Он не добавил, что боится, как бы вес его «Джет-Рейнджера» не проломил крышку трюма.
– Ну и ладно. Повиснешь над кормой, и мы спрыгнем.
Второй пассажир, мужчина под шестьдесят, с перевязанной головой, застонал, услышав о перспективе выпрыгивать из вертолета.
– Как хотите.
Пилот вернулся к управлению полетом, а пассажиры собрали пожитки – ноутбук и потрепанную холщевую сумку-торбу. Все остальное утонуло в Миссисипи.
Хуан Кабрильо не уставал любоваться «Орегоном». Корабль был для него таким же произведением искусства, как и картины, висящие в его потайных коридорах. Хуан признавался, что возвращение домой слаще, если операция завершена, не то что сейчас, когда Тамара Райт в руках аргентинского батальона смерти и где она, точно неизвестно. Задиристо подмигнул пилоту он именно из этой задиристости. Судьба Тамары тяжким грузом лежала у него на душе.