– Матиас Тангейзер, рыцарь ордена Святого Иоанна Крестителя, – представился тот.
Священник так испугался, что пролил почти все вино себе на сутану. Он вскочил и прижал ладонь к груди.
– Прошу меня извинить за вторжение и за спешку, но если вы священник, я должен попросить вас об услуге. Святая обязанность, причем не терпящая отлагательств, – сказал ему Матиас.
На стене позади священника висел портрет мужчины в красной шляпе и кардинальской мантии, который сидел в золоченом кресле. Рядом с ним стоял церковный служка. Несмотря на усилия художника приукрасить своего персонажа, обвисшее лицо кардинала вызывало ассоциации с престарелой хозяйкой борделя. К тому же композиция картины заставляла – хотя и неявно – предположить, что кардинал ласкает ягодицы мальчика, выражение лица которого лишь подкрепляло подобную интерпретацию. Присмотревшись к священнику, Тангейзер заметил его сходство и с кардиналом, и со служкой, словно один из них вырос и превратился в другого.
Священник снял очки и посмотрел на свежие пятна крови, испачкавшие мальтийский крест гостя. Придя к выводу, что этот грубиян, несмотря на устрашающую внешность, по всей видимости, не собирается его убивать, он вытер стекавшее по подбородку вино и сдержанно поклонился:
– Доброе утро, шевалье. Отец Филипп Ла Фосс.
Госпитальер молча смотрел на святого отца. В голове его не было ни одной мысли.
– Чем я могу вам помочь? – спросил Ла Фосс. – Шевалье?
– Мою жену убили, – тихо произнес Матиас.
– Вашу жену? – всплеснул руками отец Филипп. – Это ужасно…
– Она лежит неподалеку от этой церкви и, вполне возможно, иногда приходила сюда на мессу. Вероятно, даже заводила речь о крещении. Она была на сносях.
Лоб священника нахмурился – сострадание являлось неотъемлемой частью его профессии.
– Боюсь, я не помню такой женщины, – ответил он. – Но это не приходская церковь, и поэтому ваша жена вряд ли сюда заглядывала. Сен-Сесиль – церковь при монастыре Санта-Крус, хотя открыта для всех в воскресенье и в праздники.
Тангейзер искал спасения в мелочах.
– Возможно, и так, но я был бы благодарен, если бы вы нашли людей, которые принесут ее сюда, причем немедленно, – попросил он. – И еще найдите женщину с крепкими нервами, которая обмоет тело. И мне нужен хороший, прочный гроб, обитый свинцом. Я собираюсь увезти ее домой, а это далеко. А также приличный саван, соответствующие таинства, заупокойная служба и так далее. Пребывание в церкви упокоит ее душу и убережет тело от дальнейшего осквернения. Крысы… А также утешит меня…
Ла Фосс пошевелил пальцами. Его сочувствие было искренним, но не настолько глубоким, чтобы соглашаться на непредвиденные заботы. На его лице появилась добрая, но виноватая улыбка.