– Думаете, мы выпутаемся? – спросила Флер.
– Я пришел сюда не за тем, чтобы умереть. Как вы убедились, пистолеты – удобная штука, особенно если те клоуны на улице не подозревают о них.
Глаза Паскаль были подобны двум темным туннелям, заполненным болью.
– Вы не хотите, чтобы я его убивала? – уточнила она.
– Я прошу тебя не стрелять, – вздохнул госпитальер. – Мы все оглохнем на целый день. Если хочешь его убить, холодное оружие надежнее. Но убийство – это мост, который можно перейти только в одну сторону. Дороги назад с другого берега нет, ни в этой жизни, ни в вечности. Я бы советовал тебе не отягощать душу убийством.
– Я не считаю это убийством. И вряд ли буду жалеть, – отозвалась девочка.
– Послушайся его, Паскаль, – попросила ее Флер. – Я не сомневаюсь, что папа бы с ним согласился.
– Отец мертв. – Младшая из сестер посмотрела прямо в глаза Тангейзеру. – Он мертв, правда? Разве не этот запах мы вдыхали все утро? Запах горящего отца?
– Да, он умер, – не стал скрывать Матиас. – Его сожгли на костре из его книг.
Флер вскрикнула, но Паскаль даже не моргнула.
– Но это всего лишь совет, – продолжил госпитальер. – Я тебя не знаю. Возможно, судьбой тебе предназначено стать убийцей, независимо от того, будешь ты сожалеть об этом или нет. А если точнее, ты, возможно, выберешь судьбу убийцы, потому что судьбу всегда выбирают, а она лежит и ждет своего часа.
– А вы жалеете, что выбрали свою? – спросила Паскаль.
– Я пересек мост так давно, что уже не помню другого берега.
– Я вас ждала, – неожиданно сказала бесстрашная девочка.
Ее слова застали Тангейзера врасплох.
– Меня? – удивился он.
– Да, вас. Разве вы не обещали вернуться?
Иоаннит не ответил.
Губы Паскаль задрожали, и она сжала их.
– Я ждала вас всю ночь, – прошептала младшая из девочек. – Говорила отцу, что вы придете. Говорила Флер, что вы придете. А вы не пришли.
– Паскаль, не надо, – сказала ее старшая сестра. – Он пришел, он теперь здесь.
– Потом я ждала все утро. А потом они увели отца. Сожгли его на костре из книг, которые он напечатал.
Глаза девушки блестели от слез, и рыцарь почувствовал, что у него тоже все поплыло перед глазами.
– Он был лучшим человеком в мире, – продолжала Паскаль. – Он умел петь и танцевать. Он говорил и писал на древних языках. В его голове вселенная поворачивалась десять тысяч раз в день – так он мне рассказывал. И я ему верила.
– Я тоже ему верю, – поддакнула Флер.
– Он был лучше вас, – закончила ее сестра.
– Не сомневаюсь. Он вырастил вас обеих, – согласился Тангейзер.
Не отрывая от него взгляда, Паскаль вытерла глаза – сначала один, потом другой.