Мальчик за плечом Юсти сел и отчаянно закричал.
Тангейзер посмотрел ему в глаза. Он ожидал увидеть в них боль, но полная растерянность и непроизнесенный вопрос – «Ты?» – камнем легли на его сердце. Госпитальер отвернулся.
Все произошло так, как хотел Тангейзер: алебарда вонзилась в доски. Он освободил лезвие. Грегуар повалился на Юсти, не зная о ранах друга. Тот выпустил его здоровую ногу, прижал его к груди одной рукой, и оба заплакали. В воздухе просвистела еще одна мушкетная пуля. Матиас достал половинку шарика опиума, склонился к меху с вином и зубами выдернул пробку. Просунув опиум между деформированными губами Грегуара, он зажал мальчику нос и влил ему в горло вино, после чего опустил мех и зажал ему ладонью рот:
– Глотай, парень, глотай. Мы с тобой. Ты нам нужен.
Грегуар глотнул, и Тангейзер отпустил его. Мальчик поперхнулся, но камень бессмертия остался в желудке. Рыцарь вернул на место пробку. Положив ладонь на голову поляку, он почувствовал, что тот всхлипывает.
– Ты нам тоже нужен, Юсти, – шепнул он. – Держи его крепче.
Потом он взял ампутированную ногу и бросил ее под повозку, чтобы убрать с глаз долой, и снял с кольца факел. Заметив под скамьей свою рубаху, Матиас дважды обмотал ее вокруг левого предплечья, повернулся спиной к Грегуару и поднял культю его ноги. Вторая кость была перерублена чисто, вровень с осколком первой. Остатки мышц голени сократились, пережав сосуды, которые теперь нужно было прижечь. Тангейзер поднял коленный сустав повыше и приложил к культе факел.
Он принялся монотонно читать «Аве Мария», чтобы вести счет времени, но крики Грегуара заглушал его голос.
– Радуйся, Мария, Благодати полная, Господь с Тобою.
Ребенок отчаянно дергался. Иоаннит молился, чтобы он лишился чувств.
– Благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего, Иисус.
Он провел волокнами факела по краям раны.
– Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных…
Потом сильно прижал его к сократившимся мышцам, чтобы прижечь сосуды.
– …ныне и в час смерти нашей.
Руке, обмотанной рубашкой, стало горячо.
– Аминь.
Грегуар обмяк в объятиях Юсти.
Тангейзер убрал факел, и в нос ему ударил запах обожженной плоти. Смола вспыхнула и погасла на ветру. Обожженная рубашка дымилась. Рыцарь отбросил факел и ослабил жгут. На поверхности раны выступила и тут же свернулась сукровица. Среди кожи и мышц торчала тонкая почерневшая кость. Жуткое зрелище. Госпитальер обмотал культю рубахой и завязал рукава на бедре мальчика. С севера послышался пистолетный выстрел.
Еще один.
Паскаль.
Ампаро. Эстель.