– Да, – прохрипел он. – Я Крюс.
Госпитальер приставил острие меча к его подбородку:
– Таким тебя и запомнят. Распятым на заднице.
Он проткнул Крюсу корень языка. Сопротивление ослабло, когда острие меча вошло ему в рот и пронзило небо. «Пилигрим» захлебнулся ужасом и кровью. Тангейзер повернул рукоятку почти на три четверти и пошел к повозке, оставив очередную жертву задыхаться от крови и отека.
Поставив аркебузу рядом со спонтоном, рыцарь бросил фитиль в повозку. Потом он повернул к себе Юсти и ощупал его раны, просунув руку за воротник его рубашки. Они были смазаны колесной мазью и кровоточили не очень сильно. Правда, они могли убить парня позже – самыми разнообразными и мучительными способами, – но не теперь. Пока эти раны лишь причиняли ему боль и мешали двигаться. Тангейзер прижал руку Юсти к животу и подвязал ее подолом рубахи.
– Значит, мы не сдаемся, – сказал юный поляк.
От этой мысли у него кружилась голова – не меньше, чем от боли и потери крови.
– Разве мы можем сдаться? – ухмыльнулся Матиас. – Враги церкви и короля? Убийцы? Мы с тобой еще большие преступники, чем были сегодня утром.
Ответом ему стала слабая улыбка. Присев на корточки возле Клементины, он оттянул ее губу вниз. Ни крови, ни пены вокруг ноздрей или зубов не видно. Легкие целы. Раны, похожие на раны Гриманда. Любое движение причиняет мучительную боль. Тангейзер посмотрел на голову кобылы. Большой глаз косил в его сторону.
– Я тебе не верю, старушка, – сказал рыцарь лошади. – Ты сможешь встать ради нас. Давай!
Тангейзер просунул левую руку под громадную челюсть животного, а правой ухватился за его гриву. Он поднял голову кобылы и повернул ее вокруг оси, а потом зарычал ей на ухо и дернул вверх, одновременно распрямляясь сам. Клементина подобрала под себя передние ноги, и приступ боли заставил ее вскочить – так резко, что она едва не подбросила своего хозяина в воздух. Госпитальер поблагодарил ее, похлопав по спине, и провел рукой под подпругой. Держит крепче, чем створка устрицы.
Потом он опустил стремена и скомандовал:
– Юсти, подай мне мех и спонтон.
Мальчик выполнил его просьбу, морщась от боли. Силы у него еще остались.
– Заберешься в седло или поднять тебя? – спросил иоаннит.
– Я сам.
Молодой поляк вставил ногу в стремя и взялся за луку седла. Тангейзер подтолкнул его снизу, и мальчик взлетел вверх и опустился на спину Клементины. Кобыла не шевельнулась.
– Сдвинься вперед, – сказал ему Матиас. – Еще.
Затем он вручил подростку поводья и пристроил рядом с его ногой спонтон, лезвием вниз.
– Грегуар поедет за тобой, – решил он. – Пусть обнимет тебя за пояс.