Осман ушел искать пропавшую, а из одной из улиц показался вельможа Надир.
По театру прокатился смех.
— Вот так Бонапарте! — произнес чей-то голос.
Надир вышел на авансцену, мрачно обвел публику носом, раскрашенным Белявкою во все цвета радуги, и спросил, почему Гассан грустен.
Тот рассказал про свою беду; Надир отвернулся, открыл, как деревянный щелкун, рот, и гак прореготал в кулак, изображая скрытую радость, что публика опять засмеялась.
После первых выходов актеры поосмелели, и пьеса пошла ровно. Дальнейшие события в ней были следующие. Похититель Заиры Жорж Канье, желая тайно перевезти ее на корабль, чтобы затем бежать вместе с нею на родину, обращается к содействию Розалинды, но та отказалась: она сама была влюблена в него, и между ними произошла потрясающая сцена новых Иосифа и жены Пентефрия.
Канье геройски отказал в своей любви Розалинде, и та убежала, клянясь отомстить ему, и сообщила Надиру, что Заира увезена Жоржем Канье. В целях спасения Заиры Канье спрятал ее в пещере в горах, а чтобы возлюбленная его не скучала, устроил перед пещерой иллюминацию и пляски при бенгальском огне; турки превосходно сыграли на балалайках и проплясали камаринского.
В третьем акте коварная Розалинда вызвала в отсутствие Канье Заиру из пещеры, и Надир пал перед ней на колени и изъяснился в любви.
Бонапарте проделал это с большим чувством и вызвал такой дружный хохот в зале, что должен был замолчать; стоя на коленях, он несколько минут озирался, как волк, не понимая, в чем дело.
Заира гордо отвергла его любовь и обозвала обезьяной. Тогда он хотел схватить ее, но вдруг появился Канье со шпагою в руках, и Розалинда с Надиром убежали. Канье ушел за ними.
Ночью на горах вокруг пещеры показались люди с фонарями; в пещеру вполз разбойник Осман и унес бесчувственную Заиру.
Последний акт происходил опять на площади. Канье встретил на ней гулявшего калифа, преклонил перед ним колено и стал просить милосердия и справедливости.
Калиф послал во дворец за троном, чтобы устроить всенародный суд, и тут произошло непредвиденное автором приключение.
Когда принесли среди раздавшейся толпы зевак трон, калиф, опираясь на палку, направился к нему.
— Гассан, взгляни в глаза мне! — сурово произнес он, величаво и грузно опускаясь на трон.
И вдруг повелитель Багдада взбрыкнул ногами, и перед Гассаном и публикой вместо лица его предстали две подошвы: тонкие доски не выдержали величия, и Вольтеров провалился вовнутрь трона.
Под громовой хохот, топот ног и даже визг публики, Канье вместе с Гассаном вытащили калифа из западни, и Вольтеров начал сцену суда, уже стоя.