К удивлению ее, в доме Штучкиных ее встретил совершенный толкучий рынок: в лакейской и в зале стояли разинувшие рты картонки, сундуки; везде горами были навалены всякие вещи, начиная от сапог и дворянского мундира хозяина до масляных ламп и картин включительно.
По зале разгуливала в хорошо памятном Заводчикову засаленном капоте владелица всего этого добра и распоряжалась его укладкой.
— Елизавета Петровна, милая, да что все это значит?! — возопила Клавдия Алексеевна, в изумлении остановившись в дверях и чуть не в потолок уткнув свои тощие руки.
— Укладываюсь! Будет с меня; оскотинишься совсем в этой прекрасной Рязани! — ответила хозяйка.
— Дорогая моя, но что же произошло? — вне себя продолжала гостья.
В эту минуту из гостиной выглянула чья-то странная физиономия, увидала Клавдию Алексеевну и сейчас же скрылась. Голова незнакомца была обвязана полотенцем.
— Кто это у вас? — понизив голос, полюбопытствовала гостья.
— Как кто? Благоверный мой.
— Я его что-то не узнала! Отчего он повязан?
Елизавета Петровна тряхнула головой.
— Я ему вчера такой тарарам устроила, что всю жизнь будет помнить: все тарелки об его голову разбила!
Клавдия Алексеевна всплеснула руками.
— Нечего прятаться-то, — продолжала хозяйка, — выходи сюда, пакостник!
В соседней комнате послышалось неопределенное мычание.
— Ну, выходи, выходи… нечего тут!… Не трону больше!… — Голос Елизаветы Петровны сделался несколько мягче.
Из гостиной показался Андрей Михайлович; Клавдия Алексеевна впилась в него глазами и обомлела: такого погрома человеческих физиономий она еще не видывала. Это было не лицо, а нечто вроде павлиньего хвоста, отливавшего всеми цветами радуги.
— Боже мой?! — едва произнесла Соловьева. — Из-за чего же у вас все произошло?!
— А вот почитайте! — Елизавета Петровна отправила руку в карман, вытащила оттуда три бумажки и сунула их в костлявые пальцы гостьи: — Почитайте, почитайте!
— «Милый Андрэ…» — прочла одну из них Клавдия Алексеевна и подняла глаза на Андрея Михайловича. — Это к вам, да?
— Дальше, дальше, другую! — командовала хозяйка, начав опять прогуливаться и, видимо, вновь входя в раж.
— «Как ты верно сказал, поганая рожа твоей жены…»
— Это я рожа, нравится вам? — Елизавета Петровна остановилась около мужа и поискала вокруг глазами подходящего предмета. — Ух, блюд, жалко, больше не осталось, а то б еще одно разбила на твоей башке!
— Голубушка, не тревожьте себя! — воскликнула, бросаясь между ними, Клавдия Алексеевна. — Дорогая, успокойтесь!
Чтобы не подливать масла в огонь, она про себя дочитала все записки и даже обозрела их обратную сторону.